— Конечно! Мы с Аглаюшкой будем очень рады, — ответила соседка.

Квартира таинственной бабки оказалась совсем не пенсионерская — чистая, светлая, с современным ремонтом. И пахло в ней хорошо — травяным чаем и кофе. Пройдясь по комнатам, Натаха поняла, что именно такой и представляла квартиру своей мечты. Здесь было всё — и спальня, и гостиная, и маленькая уютная библиотека, из которой можно сделать кабинет или мастерскую. Или ничего не делать, потому что она и так была хороша — Натаха так и представила, как долгими зимними вечерами, укутавшись в плед, будет сидеть в кресле с чашечкой свежесваренного кофе и под мягким светом торшера почитывать что-нибудь интересное. Почему-то она не сомневалась, что в хозяйской коллекции обязательно таковое найдется, хотя пробежалась по книжным полкам исключительно беглым взглядом.

Делая мечту еще более реальной, помимо прочей бытовой техники, на кухне обнаружилась новенькая кофемашина.

Здесь же на столе лежал фотоальбом, поверх которого белел конверт с надписью «для Наташи».

— Ну-ка, ну-ка, — мама протянула руку, и Натаха в самый последний миг чудом успела его схватить. Глянув осуждающе, мама взялась за фотографии.

Натаха вскрыла конверт, достала послание, написанное аккуратным убористым почерком, и принялась читать.

«Дорогая Наташа!

Уверена, что мой подарок стал для тебя сюрпризом, и ты понятия не имеешь, кто я такая. Версия для нотариуса — выдумка. Правда же заключается в том, что я действительно твоя родная бабушка, а твоя мать Тамара — моя дочь. По некоторым причинам мне пришлось оставить её с отцом и исчезнуть из её жизни. Я наблюдала за ней, а потом уже за тобой, и поняла, что именно тебе готова отдать свое наследство.

С любовью,

Лидия Генриховна».

— Чего там? — спросила мама. Натаха протянула ей листок.

Мама пробежалась взглядом по строчкам и помрачнела.

— Вот поганка! — воскликнула она, отшвырнув его, словно на нем сидел таракан. — Ну надо же, причины у неё! Наблюдала она! Да тьфу на тебя, кукушка! — она потрясла кулаком, глядя в потолок.

— То есть, это точно твоя мать? — на всякий случай уточнила Натаха. То, что мама не удивилась, выглядело странно.

— Да уж куда точнее, вон, — мама ткнула пальцем в альбом, — сама полюбуйся.

Натаха открыла первую страницу и озадаченно уставилась на старинный снимок — статная дама с высокой причёской, в платье по моде позапрошлого века, смотрела прямо и решительно. На следующих снимках одна эпоха сменялась другой, а потом началось знакомое время. Лишь одно оставалось неизменным — лицо женщины и ее взгляд, проницательный и цепкий.

— Подожди-ка, — произнесла Натаха. — Это что, одна и та же женщина? А чего она в разных нарядах?

— Да брось, — махнула рукой мама, еще раз присмотревшись к фотографиям. — Где ж тут одна, просто родственницы. Это вон как соседки наши, Кочкины, все на одно лицо — и бабка, и мать, и дочка — редкие страхолюдины.

Натаха вновь нырнула в альбом, решив масла в огонь не подливать — про ненавистное соседское семейство мама могла говорить долго.

Перевернув очередную страницу, она внезапно увидела своего деда, еще молодого, с ребёнком на руках — похожую фотографию она видела в семейном альбоме. Следующие снимки запечатлели взросление матери — какие-то были похожи на случайные кадры, сделанные на улице, какие-то Натаха уже не раз видела. «Это что же получается, — подумала она, — дед держал с бабкой связь?»

А потом, перевернув очередную страницу, она увидела себя. На улице, с мороженым, стоящую за руку с дедом. Она помнила тот день, хотя было ей от силы лет пять, дед повел ее в парк на карусели, и там какая-то женщина угостила ее эскимо. «Получается, это была моя бабка?» — поразилась Натаха. Лица той женщины она не запомнила.