– Имеет ли Джон Невилл что-нибудь сообщить следствию? – спросил коронер, окончив записывать показания дворецкого, в которых речь шла о давешней ссоре.

– Нет, сэр, – сказал мистер Уогглс. – Я выступаю здесь в качестве защитника мистера Джона Невилла, обвиняемого, и мы пока отложим наши объяснения.

– Мне и в самом деле нечего добавить к тому, что уже было сказано, – негромко произнес Джон Невилл.

– Мистер Невилл, – важно провозгласил мистер Уогглс. – Я убедительно прошу вас всецело довериться мне.

– Эрик Невилл, – вызвал коронер. – Думаю, что это последний свидетель.

Эрик встал перед судьей и положил руку на Библию. Он был бледен, но спокоен и сдержан, и только во взгляде его темных глаз и звуках негромкого голоса сквозила такая неподдельная скорбь, которая растрогала всех – кроме одного человека… Эрик говорил сжато и ясно. Всем было понятно, что он старается защитить своего кузена. Но, несмотря на это (а возможно, именно из-за этого), все были настроены против Джона Невилла. Ответы на вопросы, касающиеся Джона, коронер буквально вытягивал у Эрика.

– Ваш кузен сильно вспылил? – спрашивал он.

– Было бы трудно удержаться при таких оскорблениях.

– Что он сказал?

– В точности всего не помню.

– А не говорил ли он дяде: «Ты долго не заживешься»?

Молчание.

– Мистер Невилл, вспомните, что вы поклялись говорить только правду.

Эрик почти беззвучно прошептал:

– Говорил.

– Мне жаль огорчать вас, но я обязан выполнить свой долг. Когда вы услышали выстрел, то, полагаю, побежали в дядину комнату?

– Да.

– Кого вы увидели над убитым?

– Кузена. Уверяю вас, он был в глубоком горе…

– Кого-нибудь еще вы видели?

– Нет.

– Ваш кузен, как я знаю, наследник – а точнее сказать, уже владелец поместья?

– Полагаю, что так.

– Довольно, можете сесть.

Публика, битком набившаяся в комнату, с огромным интересом выслушала этот обмен вопросами и ответами, каждый из которых все туже затягивал петлю на шее Джона Невилла. Когда допрос был окончен, пронесся общий глубокий вздох. Сомнений уже не было, но возбуждение не спадало. Эрик хотел было вернуться на место, когда встал мистер Бек.

– Вы сказали, будто полагаете, что ваш кузен является наследником сквайра, – а разве вы этого не знали?

Тут вмешался мистер Уогглс.

– Ваша честь, – обратился он к коронеру, – я протестую. Это совершенно против правил. Этот человек не является профессиональным юристом. Он не представляет ничьих интересов. У него вообще нет никакого locus standi[5].

Никто лучше самого мистера Бека не знал, что он фактически не имеет права и рот раскрыть, но его взгляд, полный спокойной уверенности и непоколебимого сознания собственной правоты, окончательно убедил коронера.

– Мистер Бек, я полагаю, был вызван сюда из Лондона специально по этому делу, – сказал коронер, – и я, разумеется, не могу запретить ему задавать любые вопросы, какие он сочтет нужным.

– Благодарю вас, сэр, – сказал мистер Бек тоном человека, полностью утвержденного в своих правах, и снова обратился к свидетелю: – Вы не знали, что Джон Невилл является прямым наследником поместья Беркли?

– Знал, конечно.

– А если Джона Невилла повесят, то владельцем станете вы?

Всех поразила откровенная грубость этого вопроса, заданного при этом вкрадчивым тоном.

Мистер Уогглс нервно подскочил, но Эрик отвечал спокойно, как и прежде:

– Очень жестоко с вашей стороны спрашивать об этом.

– Но это так?

– Да, это так.

– Сменим тему. Когда вы вошли в комнату после убийства, вы осматривали ружье?

– Я хотел, но кузен меня остановил. Да будет мне позволено добавить, что им двигало только желание сохранить улики нетронутыми, как он сам сказал, и я ему верю. Он запер дверь и унес ключ. С тех пор я не входил в эту комнату.