– Проклятье. Не может быть.

Вот и вторая тварь влезла в воду, за ней потянулась третья.

– Хватайся за бревно, – скомандовал молодой человек. – Быстрее!

Всего один небольшой шаг, и я сразу провалилась почти по шею, нелепо взмахнув руками и едва не теряя равновесие.

Платье тянуло вниз, бревно было скользким, и пальцы то и дело сползали. А еще было очень холодно и страшно.

– Держись, Айола, только держись.

Ивар был рядом, придерживал меня, не давал пойти на дно, наглотавшись воды.

– Мы не сможем. Они уже рядом, – всхлипнула я, зажмурившись.

– Ошибаешься, – ответил он. – Бездна! Получилось!

Открыв глаза, я увидела, как самый первый зверь с визгом ушел на дно, за ним другой.

– Они… они, – недоверчиво прошептала я.

– Не умеют плавать. Старый Майлз был прав, – произнёс молодой человек, хрипло рассмеявшись. – Теперь нам надо просто подождать. Скоро придёт помощь. Держись, Айола. Только держись. Не замерзай. Мы должны продержаться! Обязаны!

Я с трудом кивнула, уже не чувствуя ног, и держалась за бревно только на упрямстве. Вурдовы исчадья метались по берегу, прыгали в ручей, обдавая нас брызгами, тонули, рычали, выли, но сделать ничего не могли. Один раз тварь оказалась от нас в метре. Я видела, как клацнули зубы, прежде чем она погрузилась на дно, сверкая алыми глазами.

– Великие, – едва слышно прошептала я, отворачиваясь.

Это было жутко.

– Не смотри.

Каждая минута была для нас вечностью. Потом я просто потеряла счет времени.

У меня так онемело и замерзло тело, что я едва не теряла сознание. На берег в сгустившихся сумерках меня вынес Ивар. Молодой человек сам с трудом держался на ногах, но помог мне выбраться, прежде чем сам обессиленно растянулся рядом.

– Г-г-где?

– Охотники прогнали. Тебя надо согреть.

– Х-хо-л-ло-д-д-д-но, – простонала я, едва шевеля языком. Вновь застучали зубы. Да так сильно, что я испугалась, как бы они не раскрошились от таких ударов.

– Мои вещи. Растерзали, конечно, но они сухие.

Ивар, натужно кашляя и задыхаясь, на коленях дополз до ракиты, где валялись остатки его жилета и рубашки.

Я скрючилась на земле, подтянув колени к груди и обхватив их руками.

– Сейчас придут. Айола… сейчас. Нас… тебя должны искать. – Ивар упал рядом со мной, прижимая к себе и укрывая тряпками, которые почти сразу намокли, став такими же влажными. – Айола.

Я слепо потянулась к нему, едва дыша от холода.

– Ивар… Я хотела…

– И я хотел, – кивнул он. Его руки заскользили по моей спине, пытаясь согреть. – Ты очень красивая, Айола… У меня дух захватывает, когда я думаю о тебе… Как солнечный лучик…

– Я тоже, – прошептала в ответ. – Тоже…

А дальше всё исчезло в тумане, обдувая холодной изморозью и инеем застывая на губах.

Купание более получаса в ледяной воде не могло пройти бесследно – я заболела и около недели провалялась в горячке. Первые дни были самыми тяжелыми, я почти не приходила в себя, металась по постели, несла какую-то ерунду и чуть не свела с ума отца, который всё это время дежурил рядом, пытаясь влить лекарство и стирая липкий пот.

Потом стало легче. Я пришла в себя на третьи сутки. Открыла глаза, нашла отца и даже улыбнулась ему, сообщив, что хочу пить. Сделав глоток, вновь уснула и беспробудно проспала до самого вечера. Уже без жара и повышенного потоотделения.

Очнувшись, первым делом увидела заплаканную тётю Полин, которая, встретившись со мной взглядом, разрыдалась еще громче.

– Очнулась. Слава Великим. Как же ты нас напугала.

– А где папа? – морщась от боли в горле, спросила у неё и закашлялась.

– Я его спать отправила. Столько времени возле тебя провёл. Похудел страшно, того и гляди сам в бездну отправится. Как же нас напугала.