Я находилась в темноватой комнатке непонятного назначения - то ли спальня, то ли столовая. Стены, когда-то побеленные, были серыми, в разводах и потеках. Напротив моей кровати выделялось чуть более светлым пятном окно, занавешенное грязной рваной тряпкой. Кроме того, стекла, по-моему, еще и порыжелыми газетами были оклеены.

Стараясь не шевелиться, я перевела глаза влево и наткнулась глазами на обладательницу того самого голосочка, который так безутешно и настойчиво звал меня из небытия. А, может быть, даже с того света.

Опершись на мою, сомнительного вида постель, на меня смотрело огромными серыми глазами светловолосое создание лет трех-четырех. Лицо девочки было чумазым, с белыми полосками от слез. Губы ее дрожали и кривились, с них, наверное, готов был сорваться новый отчаянный вопль. Однако, поняв, что я очнулась и смотрю прямо на нее, малышка громко и радостно вскрикнула, навалившись на меня худеньким тельцем. Она гладила мое лицо - щеки, глаза и приговаривала снова и снова:

-Мамочка! Мамочка! Мамочка!

Затем она повернулась и позвала кого-то:

-Коин! Майта! Мама! - и снова прижалась ко мне, вздрагивая и всхлипывая так жалобно, что я совершенно не отдавая себе отчета, невольно подняла слабую руку и приобняла ее, поглаживая по спинке. Сквозь ткань платьица проступали позвонки - круглые, как бусины. Почему она такая худенькая? - толкнулся во мне первый вопрос, словно других вопросов - где я нахожусь и почему эта девочка зовет меня мамой - не было.

Послышался топот шагов и в проем двери, стыдливо прикрытый такой же грязной тряпицей, что и окно, ворвались еще двое детей - девочка лет восьми и мальчик-подросток.

Я пребывала в шоке, поэтому молча смотрела на них, продолжая машинально поглаживать всхлипывающую на мне малышку.

Дети переглянулись между собой и устремились ко мне. Мальчик протянул руку и потрогал мой лоб грубоватой шершавой ладонью, а девочка встала на колени рядом с сестрой, как я поняла - они были похожи, как две капельки - и погладила меня легкими движениями по одеялу, которым я была укрыта.

-Мамочка, скажи что нибудь, тебе лучше? - поскольку я молчала в ужасе, не в силах произнести ни звука, она тревожно взглянула на брата.

-Колин, зови мисс Мону, быстрее же! - и снова уставилась на меня со с надеждой и страхом.

Я прикрыла глаза и принялась считать частые удары сердца в попытке умерить его бешеный ритм. Нужно было только выяснить - путают эти дети меня со своей матерью или все это плод моего воспаленного воображения.

-Майта, а мама есе пьяснется? - забавно картавя, произнесла младшая девочка шепотом.

-Да, Мия, конечно. Если сейчас проснулась, то потом и вовсе встанет, - объяснила, видимо, как могла старшая.

Значит, Марта и Мия - откликнулся во мне воспитатель, запоминающий новеньких детей в группе.

В этот момент снова послышались шаги и недовольный женский голос, чуть задыхающийся и ухающий, как будто по-совиному.

-Колин! Не тащи меня так! Говоришь очнулась, а бежишь так, как будто померла! Отцепись от моей руки! - женщина ворчала, как я мгновенно поняла больше для порядка, но волнение в нотках присутствовало.

Колин, Марта и Мия - снова машинально внесла я в свою запоминалку.

В комнату вбежал такой же белоголовый, как и его сестры, Колин. Я как раз открыла глаза, чтобы удостовериться, что я не сплю. Мальчик замешкался в дверях, потому что тащил как на аркане женщину, которая, показавшись из-за дверной тряпки, оказалась невысокой, дородной и краснолицей. Лицо у нее было доброе и сердитое одновременно. Она семенила на коротеньких ножках, пытаясь поспеть за резвым порывистым Колином.