Мы долго идем по узким коридорам, пока не оказываемся в комнате без окон, все стены которой представляют собой ящики.

- Ячейка номер пятьсот сорок восемь, - говорит Денис мне. – Я оставлю вас. Как будете готовы, нажмите вот на эту кнопку, - и он показывает на красную кнопку под крышкой стола.

Готовой к чему? У меня столько вопросов! Но вслух их озвучить не решаюсь.

Когда за Денисом закрывается дверь, я еще раз осматриваюсь. Хранилище? Или как это тут называется? Иду к ячейке с номером пятьсот сорок восемь. Смотрю на нее несколько секунд, а потом достаю ключик. И он подходит!

Раздается щелчок и я выдвигаю ячейку. Беру ее и ставлю на стол. Открываю и громко вздыхаю.

В ячейке лежат деньги. Несколько пачек крупных купюр. Сколько тут?

Облизываю губы от волнения и обнаруживаю сложенный листок бумаги под одной из пачек. Достаю его и разворачиваю.

«Если ты читаешь эту записку, Ася, значит меня уже нет в живых. Никогда не думал, что напишу такое… Дочь, если ты оказалась в беде, то надеюсь, что эти деньги помогут тебе. Ты у меня умница и сможешь распорядиться ими так, чтобы гарантировать себе жизнь. Прости, что не смог уберечь нашу семью…

PS. Внизу карточка моего хорошего знакомого из силовых структур. Обратись к нему за новыми документами. Он поможет.

Еще раз прости меня, дочка. Будь счастлива…»

Не замечаю, как слезы катятся по щекам. Это письмо от папы. Он знал… чувствовал…

Сажусь на стул и снова и снова перечитываю письмо. Впитываю каждую строчку. Как будто вживую слышу голос отца. Его хриплый баритон. Наставительный тон. Как будто…

Нет его. Одна я. Есть только деньги и карточка…

Записка папы и контакты мужчины из силовых органов напоминают мне о том, что теперь, пожалуй, у меня нет никакой защиты. Мой несостоявшийся фиктивный муж уже не поможет.

Я не выйду замуж за Коршунова даже фиктивно. Настолько сильно он отвратил меня от себя, что НЕ ХОЧУ. Никогда и ни за что.

Быстро сгребаю деньги в сумку, карточку сжимаю в ладони и нажимаю на кнопку, как просил Денис.

Он приходит, все так же мило улыбаясь. Мы прощаемся и я выхожу на улицу. Сразу же звоню насчет документов.

Всего пара дней и на свет появляется Зарецкая Ася Викторовна. Я оставила себе свои имя и отчество, как память о папе, хотя его знакомый и настаивал на полной смене имени.

Теперь надо было уехать. Желательно так далеко, чтобы никогда не встретиться с Коршуновым.

Перед отъездом я навестила всего двух человек, которые оказались по-настоящему добры ко мне.

Нина. Я просто дала ей одну из пачек с купюрами. Она не хотела брать, но я настояла.

А вот с Виолеттой Львовной мне попрощаться не удалось… Не знаю, может, это неправильно, но, глядя на то, что осталось от ее дома, я всерьез думала о том, что судьба, наверное, не просто так уберегла меня. Зачем-то это было нужно?

А потом я уехала.

Денег было достаточно, чтобы начать новую жизнь в другом месте. Я ничего не хотела знать о том, что стало с компанией отца. Не хотела знать, как там Коршуновы.

Даже обиды не было. Я стерла ее в себе.

Потому что хотела начать новую жизнь. Забыв старую. Я строила планы. А потом, спустя пару месяцев почувствовала себя плохо. Меня стало тошнить, временами накатывала такая слабость, что я не понимала, что происходит.

И пошла в клинику.

Шок, который я испытала, услышав от врача о своей беременности, невозможно передать словами.

На меня словно ступор нашел. Я просто сидела и смотрела на спокойно рассказывающего врача.

«Не может быть»! – единственное, что приходило в голову.

За что? Почему? Я же хотела полностью вычеркнуть из своей жизни Коршунова! Ну, почему?!