Больше всего мне, понятное дело, нравилось расспрашивать Гиртана об этом мире, о том, как тут что устроено – хорошо, что это вполне вписывалось в легенду об амнезии. Но пару раз я поймала себя на том, что слишком расслабилась во время разговора и стала допускать проколы. Например, когда Гир рассказывал, что рыбу они ловят с помощью помещенной в клетку наживки, а сама клетка располагается в реке, возле берега, я ляпнула:
- Да ты что! А у нас… - и осеклась, поняв, что рассказать о том, что у нас для рыбалки используют удочки, я никак не могу. Мой папа – заядлый рыболов, так что о рыбалке и удочках я знала чуть больше, чем мне это было интересно. Вот только я опять забыла, что сейчас я – не Влада, а Слава, и отец мой живёт не в Москве, а в какой-то подгорной деревушке неподалеку от гномов. Кстати, вот и выход.
- А у нас, то есть в моей родной деревне, рыбу ловят так же?  -  спросила я, сделав вид, что именно это и хотела изначально сказать.
Гиртан, кажется, ничего не заметил, и стал рассказывать мне о том, что поблизости с деревней родителей никакой реки нет, так что рыбу мы покупали только на ярмарках в соседних городах. Я же в это время ругала себя, на чем свет стоит.
Вот это «у вас – у нас» часто у меня проскальзывало помимо воли, причем в разговорах с Настей тоже. Но, кажется, ни Гиртан, ни его сестра на мои оговорки внимания не обращали. Может, не замечали, а может, списывали на последствия травмы.


 

11. Глава 10.

Слава. 

- Попытайтесь вспомнить всю свою жизнь, начиная с рождения и до этого момента.

И я начала вспоминать. Как росла, как помогала матери по хозяйству, как дивилась на гномов и эльфов, иногда захаживавших в нашу деревню, даже батькину колючую бороду вспомнила, которую я любила трогать, сидя у него на коленях. Вспомнила красивого черноволосого парня, в которого влюбилась и от которого, забыв об осторожности, понесла. Свадьбу нашу вспомнила, детишек, а в основном вспоминался тяжкий труд от зари до зари, словно и не жила, а волчком крутилась. То ли дело – сейчас.

Мои названые родители так меня берегли и словно с дитятком малым нянчились. Матушка меня свезла в дивный терем, где услужницы всю меня натирали чем-то, разминали, стригли ногти, покрывая их диковинными узорами. Потом делали мне красивую причёску, у нас таких и не видал никто. Даже богачи и эльфы косы плели – так практичнее, а с такой-то прической в огороде не повозишься, да на коне не поскачешь. Впрочем, здесь мне вообще не надо было работать, а уж на коне скакать – и подавно. Вместо коней и телег тут был чуланчик на колёсах, и были специально обученные люди, которые этими чуланчиками управляли. А внутри чуланчик наш был обставлен, как хоромы настоящие: мягкое уютное сидение, прозрачные, как вода, окна… Окна, кстати, и в домах тут были прозрачные и крепкие, а мебель – мягкая и красивая. Но то в домах, а то – в повозке. Чудеса, одним словом.

Так вот, сделали мне услужницы прическу, а потом стали что-то с лицом делать, а как закончили, увидала я себя в зеркале – и ахнула! Я и так была красотка, а теперь и вовсе глаз не отвести! Словно ненастоящая какая-то стала, как картина. Я много таких картин видела в моём новом доме, так вот и я была как одна из них теперь. А уж какую мне одежду покупали, в какие богатые ткани наряжали! Я и представить себе не могла такого разнообразия! Вспомнить стыдно мои прежние «праздничные» одёжки. А тут и украшений для меня множество оказалось, и все такие яркие: переливчатые камушки в них разноцветные, но чаще прозрачные, в которых радуга на свету играет. И такая тонкая работа, что гномам и не снилось, верно. И украшения эти куда только не надевались: на шею, на пальцы, на голову, на руки, на ноги, и даже в уши вставлялись! Правда, матушка объяснила, что нельзя все сразу украшения надевать, не принято это, некрасиво. Не знаю, а по мне так – очень красиво, нарядно, только тяжело. Матушка повздыхала и приставила ко мне женщину, которая теперь помогает мне подобрать наряд на каждый день, да украшения к нему, а еще сделать «макияж» - так называется рисование на лице, которое делает меня похожей на картину. Я не возражаю: сама-то я ничего такого не умею, а красивой мне быть нравится.