На следующий день ни свет ни заря Яна разбудила отца.

– Пап, он признался! – шепнула, ухмыляясь. – Он хочет наши – мои, твои и мамины – ДНК! а не только чужие!

– Почему сразу не сказал? – не поверил Петров.

– Стеснялся! – покраснела дочь. Ну да, она бы тоже, при таком скоплении народа… и как сразу не догадалась!

Петров недоверчиво хмыкнул. Стеснялся… ну и ну!

Добавили в набор требуемые гены – и прошло! Шар принял капсулы! И дочь смеялась на отца, на его вытянувшееся лицо, и шепталась во время коротких пауз с Ванькой.

Петров боялся, что вечная разлука с любимой игрушкой, ставшей фактически родным братом… эх, если бы братом, как бы не больше… скажется отрицательно на здоровье дочери. Привлек психолога. Но она отказалась с ним беседовать, заявив, что справится без посторонних.

Подготовка завершилась в срок. Ресурсы Земли собраны в единый кулак – все готово для взвода механизма. Курок спустит сам Шар, когда посчитает нужным.

Иван стоял на постаменте в центре огромного терминала для гиперпереходов. С импровизированной трибуны звучали речи, сыпались пожелания и напутствия. Ораторы как один повторяли: они верят – он выйдет навстречу Тьме и порвет ее, развернется новым миром, спасет остатки Вселенной – и нашу Галактику!

Потом персонал покинул зал, оставив Петровых наедине с Иваном.

И только тогда Яна позволила себе расплакаться. Потоком хлынули слезы, нос хлюпал, перекошенный рот издавал нечленораздельные мычащие звуки. Руки не отпускали Шар. Отец с матерью тоже вцепились в него.

– Прощай, Иван! Ты наше продолжение. Помни. И это… того… в общем, только от тебя… только ты… будем ли мы жить! – В носу у Петрова свербило, слова не шли, разлетались мухами.

– С кем я теперь?! Ва-а-анька! Я буду ждать! Буду, слышишь? Ты обещал, Ва-а-анька! – собравшись с силами, простонала Яна.

Ребенка, не желающего уходить, отец унес на руках.

Обратный отсчет торжественно запустил Горов. С каждым ударом метронома Шар уменьшался в размерах. Ровно в полдень прозвучало «пуск» – и он исчез, озарив терминал кратковременным зеленоватым сиянием.

Прошло полгода.

Скрывать надвигающуюся катастрофу больше не представлялось возможным: невооруженным взглядом просматривалось абсолютно черное ночное небо с редкими звездами. Земля сканировала небесную сферу во все свои астроскопы, но никаких положительных изменений не замечала. Звезды гасли по-прежнему.

ЦОЦ во всеуслышание объявил, что близится всемирная катастрофа. Надвигается Тьма. Но шансы на спасение есть, и немалые – пятьдесят на пятьдесят.

Чтобы в панике народ не самоуничтожился, скрываясь в немыслимых местах, «успокоили» описанием собственно катастрофы. Больно не будет. Р-раз – и ничего не будет, сразу и везде.

В день ожидаемого катарсиса никто не работал, одетые в белое люди братались и прощались.

Но катастрофы не случилось. Не случилось и на следующий день, и через неделю.

Народ обозвал ученых шарлатанами и вернулся к повседневной жизни.

Год небо пугало людей черной пастью. А потом зажегся в небе один огонек, другой… Возвращались звезды постепенно, но совершенно в ином порядке, складываясь в новые причудливые орнаменты. Удивительное явление смены картины ночного неба народ запечатлел в памяти, сложив песни, баллады и сказки.

Турниры больше не проводили: ЦОЦ изъял все оставшиеся Шары.

Яна так и не смогла обрести душевное равновесие, слыла нелюдимой, пугливой и застенчивой. Достигнув совершеннолетия, ушла от родителей и вообще от людей, поселилась в хижине на краю леса. Местные обходили дикарку стороной, ходил слух, что она – ведьма.