Мудрено все как-то. Неужели нельзя было просто дать мне ствол и сказать: «На, Чертяка, пистолет, который ты просил, держи, авось пригодится!»?

Ну да ладно, полковнику виднее.

Дислоцировать меня, любимого, к месту заслуженного отдыха решили на тяжелом «Циклопе». Решение, мягко говоря, странное. У этого кораблика всего две модификации. В одной перевозят первых чиновников Империи, в другой – особо опасных преступников. Для меня выбрали первый вариант, справедливо полагая, что иначе я могу обидеться.

Через двадцать минут пребывания в каюте я понял, что это разводка: тюремная модификация была бы лучше.

Желтый бархат и голубой атлас. Миленькие светлые тона. Кресла и диваны, в которых можно утонуть. Даже на полу мягкий ковер. Куда это годится? Палата для буйных психов. Только размерчик со спортзал. Я понимаю, что Советники любят простор, но, ребята, не до такой же степени? Здесь легко могла бы разместиться рота, если поставить двухэтажные койки. Так нет же! Восемьдесят солдат охраны ютятся в двух узких отсеках, огибающих мою просторную каюту по периметру. Куда мне одному столько бархатно-атласной мягкости?

Ха! У полковника все в порядке с чувством юмора, если он запихнул меня сюда. Что мне тут делать – прыгать с кресел на диваны и обратно, пока с ума не сойду?

У приоткрытой двери нарисовалась юная рыжая куколка в костюме стюардессы. Сладкая фигурка, многообещающая улыбка, миленькая мордашка. Шейка тоненькая, двумя пальцами перешибить можно. Верхняя пуговица на блузке расстегнута. Глазки блестят. Психопатка, что ли? Чему радуется?

– Здравствуйте, меня зовут Сьюзи. Пришла пожелать вам счастливого полета!

Мы еще и разговариваем. Надо же!

– Здравствуй, Сьюзи. Ты тоже особо не печалься.

– Хотите чего-нибудь?

Вот искусительница лукавая! Такую мордочку состроила, будто предлагает мне радость всех пороков человечества, а сама ни одного не попробовала.

Увидев мою растерянность, Сьюзи решила помочь и немного меня сориентировать:

– Любые пожелания. Все, что угодно!

Точно тронутая.

Говорит, а сама следующую пуговку теребит многозначительно. Девчонке от силы семнадцать. Вот так и делают из нормальных мужиков педофилов.

– Я хочу тишины, Сьюзи. Просто тишины. Спрячь эту дурацкую улыбку, застегнись и топай по своим делам. Мне надо очень серьезно подумать.

– Подумать?! ВАМ?! – От удивления даже пуговицу теребить перестала. – Ой, извините!

Я промолчал.

– Просто у нас тут Советники никогда не думают – только развлекаются, а вы… Извините.

– Сьюзи, ты свободна. Иди.

Улыбаться она перестала, блузку застегнула, но с места не сдвинулась.

– Ничего личного. Боец моего класса должен заботиться о собственной безопасности. Устав запрещает интимные отношения с незнакомыми или малознакомыми гражданскими лицами обоего пола. Даже с такими красавицами. Статья двенадцатая, пункт третий. Тебе не сказали?

– Я могу быть очень тихой, – прошептала она. – А сейчас мое дело – это вы.

– Ты начинаешь быть навязчивой. Рискуешь.

– Голову оторвете?

– Угадала.

Стоит – не шелохнется. И вдруг прорвало:

– Не выгоняйте меня, пожалуйста! Я туда к ним не хочу. Уж лучше голову оторвать. Я вот тут в уголочке посижу. Глаза и рот закрою, вы не волнуйтесь. Пожалуйста! А если вам вдруг что-то захочется…

Етить! – как сказала бы Марья Андреевна.

– Сама на лавочку, хвостик под лавочку?

– Что?

– Кофе сможешь сварить?

– Кофе? Сварить?

– Угу. Только чтобы вкусно было!

– Я постараюсь.

– Тогда всё, топай!

Дверь закрылась, я уселся на ковер, прислонился к мягкой(!) стене и открыл розовую папку. Посмотрим, куда меня определили.