— А мы все равно читать не умеем, — пискнули из-за дивана. — А мама уехала… надолго. Может быть, навсегда.

— Не понял, а с кем вы тогда живете? — нахмурилась Настя.

— С Ванькой.

— А Ванька где? В школе?

— В магазин убег за хлебом.

— И давно в Глухаревке магазин построили?

— Так он в Пачеболку пошёл. Поехал. На велике.

Из-за дивана показалась лохматая голова, потом ещё одна — точно такая же. Тоже — лохматая. Очевидно, Настя была признана своей.

— А ты какие подарки привезла? — деловито спросила одна из девчонок. — Конфеты там, мороженное, доллары?

— Э… шоколадка есть. Долларов нет.

— Тоже хорошо, — милостиво согласились близняшки. — Но Ванька шоколад не любит, только деньги.

— Свой пацан, — одобрил Валентин. — Шарит.

Девчонки, обнаружив ещё одного гостя, снова взвизгнули и нырнули за диван.

— Спокойно, свои, — сбросила рюкзак Настя. — Это Валька. Он со мной.

— Как тетя Валя? — уточнила одна из близняшек.

— Ага. Как тетя Валя, только дядя. Все, вылезайте уже, будем чайник ставить.

Сестренки были маленькие и ужасно худые. А ещё волосы у них явно никто не мыл и не причесывал пару недель так точно. Насте это очень не понравилось.

— Ой, а у тебя косички разноцветные, — тут же потянулись к ее волосам грязные детские пальчики с обгрызенными ногтями.

— Это называется канекалон, — просветила их Настя. — Будете хорошо себя вести, и вам такие заплету. Валька, печку растопить сможешь?

— В смысле, растопить? — вытаращил глаза блоггер с претензией на популярность. — Я не умею. Я только в мультике видел… ну в этом… про Вовку в тридесятом царстве.

— Нет, так вот не надо, — засмеялась Настя. — Иди, научу. Хочешь, даже снимать тебя буду?

— А! Ну я попробую.

3. 3. Братец Иванушка

Дрова были сырыми, спичек на было вовсе, нашлась только какая-то зажигалка, похожая на огниво, свечка, связка щепочек и кочерга.

— Сначала проверить заслонки. В русской печке она не одна, видишь эти задвижки чумазые в щелях? Палец в дырку вставляй и вытягивай. Так-то. Ты почти что печник уже, Валька Печкин. Дальше тяни этот щит. Это заслонка. Она закрывает устье. А ты сунул голову свою дурную в чело. Видел? Туда дрова складывают. Сначала их надо поджечь, потом, когда разгорятся – кочергой сдвинешь внутрь и закроешь вот тут.

— А Иванушку Баба Ягу куда там пихала? А печка пекла пироги что, сама? Автоматически? Где тут загрузка ингредиентов?

— Ты взаправду дурень такой или прикидываешься, Вальк? Дрова принеси для начала. Подача топлива тут ручная.

— Ой, Нась, иди в пень. Это руки марать, давай лучше я похожу в теплой куртке.

Сопя, чертыхаясь и громко скрипя зубами она таки приволокла те дрова, и уже через час печка топилась. Трещали дрова, но стало враз веселее и точно теплее. Ноябрь отступил за стены избы, притаился на улице.

Плиту в кухонном закутке Настя трогать не решилась – к ней был подсоединен газовый баллон, с которым она управляться не умела, и чайник поставили в печку. Прямо у самой заслонки.

В доме было ужасно грязно. Настя и в своей-то квартире не часто полы мыла, а уж в этом свинарнике... Нет, обувь снимать она точно не будет. Вздохнула тяжело, поглядела на чумазых сестричек.

– Арина, покажи дяде Вале, где взять воды. Аня, швабра есть?

– Веник только, – пискнула одна из близняшек.

– Годится.

Подмела пол, начисто вымыла стол, выложила на большую тарелку со сколотым краем привезенные вафли и конфеты. У близняшек загорелись глаза.

– Руки мыть и лицо, потом за стол.

Толкаясь, побежали в сени, едва не опрокинули там ведро. Вернулись чуть более чистые, но все равно – поросята, а не дети. Интересно, сколько им лет? На вид около четырех, но рассуждают почти как подростки. Настя вздохнула, не рискнув больше делать им замечания. Налила чаю из подкопченого чайника, сахара, конечно, не нашла. Села сама на грубо сколоченный табурет, оперлась щекой на руку. На Вальку, потянувшегося было за конфетой, зыркнула так, что он захлебнулся чаем. Закашлялся, тихо шепнув: