Она пытливо смотрит на меня, ждет ответа, а я глазами хлопаю.

— Что?

— Я так и знала! Ты привел свою шлюху и заставил меня ее одевать! Скотина! — бросает она синее платье в Тимура, а в меня летит что – то твердое. Он тут же хватает меня и уводит в сторону. Я в шоке смотрю на Стефанию, которая из строгой и красивой леди как — то стремительно превратилась в базарную бабку.

— Так, Оксан, не стой. Лучше бежать, пока нам в голову не прилетело что – то тяжелое. Тот же айфон последний может и убить.

— Никогда сюда не возвращайся! Чтобы у тебя все волосы выпали! Я всем скажу, что член у тебя маленький! – глохнет ее голос за стеклом, а мы смеемся, выбегая из салона. Я в каком — то дико неудобном платье, а Тимур спихивает с себя нижнее белье.

Но почему – то именно сейчас мне лучше, чем когда я увидела себя в том зеркале.

— Она всегда такая?

— Ну а почем удумаешь я развелся? Жить в постоянном состоянии войны крайне утомительно. Поехали.

— Куда?

— А куда водят красивых женщин? В ресторан конечно.

— А как же здоровое питание.

— Начнем, как и все нормальные люди.

— Это как?

— С завтрашнего дня, — тянет он меня в сторону машины, а я еле перебираю на своих огромных шпильках, чувствуя, как с непривычки моментально затекают ноги.

15. Глава 15.

Вечерняя Москва фейерверком огней обнимает наши лица, пока мы лавируем на личном авто – лайнере. Я впитываю запах кожи салона, мужской запах, которым стала наполнена каждая клеточка моего обновленного тела. Пусть еще далеко не худого, но хотя бы гладкого.

Я на таких машинах и не ездила никогда. И если первый раз я была в полной ярости и не особо всматривалась, то сейчас у меня была прекрасная возможность оценить все прелести такой дорогой иномарки.

Яркая приборная панель в темноте похожа на новогоднюю елку, а за рулем сидел мой личный дед мороз, решивший, что знает обо всех моих тайных желаниях. Самоуверенно конечно, учитывая, что я сама не обо всем знаю.

Например, не знаю, хочу ли возвращать мужа, хочу ли после его предательства улыбаться ему и делать вид, что ничего не произошло.

А еще не знаю, нужно ли мне обучение или я просто хочу ощутить то желание, что сквозит в каждом сильном движении Тимура, даже в том, как он обнимает мою коленку, задирает и без того узкое платье.

Это смущает. Настолько, что хочется его отвлечь, потому что дыхание сбивается, потому что хочется попросить трогать еще.

Сильнее.

Откровеннее.

Вызывать эту щекотку между ног, эту сладкую, ноющую боль внизу живота, легкое, но такое приятное головокружение, словно мы не тащимся по пробкам пятьдесят километров в час, а несемся по трассе все сто пятьдесят.

— А это что за кнопочка? — спрашиваю, тыкая рядом с рычагом передач. Выдыхаю, когда он наконец руку от ноги убирает, дает дышать.

— Ну вот это обогрев твоей пухлой попы, а вот это… — он таинственно улыбается, нажимая что – то. И вдруг с боков меня начинает обдувать легким таким, прохладным потоком воздуха. – Чтобы твои трусики высушить.

Она самым наглым образом лезет под юбку, проверить свою теорию, но я отпихиваю, громко солгав:

— Тимур! Все там сухо!

— Ну ладно, ладно. Если что, снимешь, думаю без белья ты еще не ходила.

— Конечно, нет! Можно подумать ты ходил?

— Без белья нет. Но как – то бегал по городу в одних трусах.

— Шутишь?

— Не. Мы тогда в суворовском учились с двоюродным братом. Нас родители хотели уму разуму научить.

— Получилось?

— Ну мы на свободе, значит не без пользы. В общем мы тогда родительскую тачку, новенькую только с салона покататься взяли. Гоняли по городу как ебанутые.