Тишина. Собственное дыхание. Господи, как справится с этой болезнью? Она захватывает меня все сильнее, шумит в голове, заставляет тело пылать и биться в лихорадке.

— Ты что, не умеешь мастурбировать? – голос словно из головы. Тот самый. Грубый, с хрипотцой.

Я открываю глаза, не сразу понимая, как моя собственная фантазия материализовалась в моей крошечной ванной. Сквозь жар и морок до меня доходит, что это реальность. В моей ванной сосед, который внимательно осматривает мое, далекое от идеального тело. Он зачем-то раздевается до черных боксеров с белой полоской, демонстрируя мне продолговатый силуэт странного предмета в трусах. Что это может быть?

Доходит. Чеерт!

Как он? Это же… Слов нет. Только эмоции. Страх, что, может быть, он ворвался в мой дом убить меня?

Срываю шторки и с криком кидаю. В него.

— Пошел вон! Я вызову полицию!

— Очень жаль, ведь они не научат тебя дрочить и снимать напряжение.

— Дрочить, — повторяю странное слово.

Как загипнотизированная смотрю широко открытыми глазами. Тимур наклоняется, поднимает штору. Сглатываю скопившуюся горьковатую слюну, когда на его сильных руках натягиваются канаты мышц. Я бы нарисовала его. Вот таким. Красивым по-мужски.

Пока он вешает шторку, я замечаю, как нечто под тканью его трусов шевелится.

Пугающе, больше, словно притаившийся питон.

– Что значить «дрочить»?

— Я покажу и научу, — залезает он в ванную, смотрясь тут несуразно.

— Это все…Неправильно.

— Ты хочешь вернуть мужа?

— Хочу, конечно, но это как-то…. И ты тут. И зачем ты положил палку колбасы в трусы? Матерь божья! — вскрикиваю, когда он с ухмылкой оттягивает резинку трусов, вываливая эту самую «палку».

Честно, я же была замужем, я даже родила ребенка, но вот так при свете, я никогда не видела полового мужского органа. Он вызывает лютый ужас, с одной стороны, и любопытство, с другой.

Много любопытства.

И странное образование новой порции слюны во рту. Ее тоже приходится проглотить.

Поднимаю глаза, моргая.

— Что такое дрочить?

— Трахаться с самим собой.

— Зачем?

— Чтобы снять напряжение. Чтобы поднять настроение. Чтобы узнать, на что способно твое тело.

Я сразу скептически хмыкаю, поняв, что сегодня он уже произносил эту фразу.

— Я поняла. Ты наставник — зоолог. В зоопарке работаешь?

— Не понял.

— Ну, уже была собака, теперь питон. Мне страшно представить, какие испытания меня ждут завтра.

Пара мгновений тишины, а потом Тимур взрывается заливистым, чисто мужским смехом.

Таким громким, что кажется, через тонкие стены все соседи услышат, что в моей квартире чужой мужик.

Я отрываю руку от промежности и закрываю его рот.

— Тише ты!

Тимур тут же затихает, впиваясь в меня темными омутами, в которых скрываются лютые черти.

Хочу отнять руку, но не успеваю, как он прикусывает сразу два пальца, хватая меня за запястье.

Я дергаю рукой, но теперь он не кусает, а облизывает, втягивая носом аромат.

— Тимур, вы меня пугаете. Зачем вы слюнявите мои пальцы?

Он хмыкает, отпускает пальцы из плена горячего влажного рта, но не отпускает запястье, возвращая ее к промежности.

— Теперь коснись себя.

— Где?

— Там, Оксан. Не тупи.

— Там?

— Да, блять, просто тронь свою пизду, — раздражается он и буквально пихает мне руку между ног. Я ахаю, чувствуя, как волны дрожи от обычного прикосновения поднимаются к животу, скручивая внутренности.

– Отлично, теперь складочки раздвинь. Вот так. Отлично….

Руководит. Управляет. Продолжает держать запястье. Потом и вовсе садится на корточки, продолжая командовать.

— Теперь найди там бугорок. Маленький такой. Называется клитор.