– О Господь милостивый! – завопила миссис Уорфилд. – Гленда, это твоя сестра с Джеймсом! Святители, да она лежит на нем! Как это могло произойти?

Внезапно в наступившей тишине прогремел еще один разъяренный женский голос:

– Джеймс, дорогой мальчик, почему это Джесси лежит на тебе? Обнимает и гладит?!

Джеймс не верил своим ушам. Неужели это ему не пригрезилось? Откуда взялась его мать?! Сзади послышался возбужденный гул. Кажется, все гости собрались здесь!

Джеймс закрыл глаза. Нет, это невозможно!

– Джесси Уорфилд, подлая сучонка! – взвыла Гленда. – Отойди от Джеймса! Он мой! Ты его не получишь! Подумать только, отдаться ему прямо здесь, в саду! И опять она в мужских штанах!

– Ну, – заключила Порция Уорфилд, воинственно подбоченясь, – кажется, мы попали в переделку, да еще какую! Но не волнуйся, Гленда, дорогая, все образуется.

– О Господи, – охнул Джеймс.

Джесси была измучена, покрыта синяками; все тело надсадно ныло. Впрочем, и Джеймс чувствовал себя не лучше.

Девушка, обхватив чашку ладонями, медленно пила чай, наслаждаясь каждым глотком, пытаясь согреться. Джеймс пил бренди, задумчиво глядя в пространство.

Они сидели в гостиной миссис Уиндем, по мнению Джесси, весьма мило обставленной, если не считать того, что ей действовали на нервы бесчисленные оттенки персикового цвета. Светло-персиковая парча на диване, темная – на креслах и стульях. Повсюду тона персикового.

Миссис Уиндем жила по соседству от Бланчардов, и именно поэтому здесь собрались все участники скандала.

Джесси хотелось лишь одного – умереть. Она снова взглянула на Джеймса. Он уставился на каминную полку с таким видом, словно решил съесть ее или немного пожевать и выплюнуть в кого-нибудь, скорее всего именно в Джесси.

Отец, мать и Гленда тоже были здесь, но, к счастью, еще не успели высказаться.

Миссис Уиндем восседала на диване напротив Джесси и казалась погруженной в глубокую задумчивость.

Наконец Гленда грациозно порхнула к креслу Джеймса и опустилась на колени.

– Джеймс, не следует ли послать за доктором Хулахеном и попросить его вас осмотреть?

– Нет, – бросил Джеймс, не глядя на нее. – Он, без сомнения, возится с Хэки. Ты в ногу попала, Джесси?

– По-моему, да. Он вроде как приплясывал на левой ноге. И пинал вас левой.

– И тебя тоже. В бедро?

– Да, но ничего страшного.

– Оливер, ты готов меня выслушать?

Оливер Уорфилд с силой потер челюсть.

– Не знаю, Джеймс. Я видел Джесси, распростертую на тебе. Видел, как она тебя целовала.

– Она не целовала меня.

– Но гладила по лицу. Все это заметили. Свидетелей полно. Ну да ладно. Что ты хотел объяснить?

– Я поспорил с Мортимером Хэки. Он намеревался прибрать к рукам Элис Белмонд и ее племенную ферму. И потребовал, чтобы я не вмешивался. Спор становился все горячее, пока не перерос в ссору. Я не собирался идти с ним в сад, но пришлось – не устраивать же сцену посреди бального зала Бланчардов. Слухи дошли бы до Элис и расстроили ее. Когда он вытащил пистолет, я бросился на него. Пуля пошла в небо. Он явно брал верх, и я врезал ему кулаком в живот. Хэки вырвался и снова прицелился в меня. И тогда раздался еще один выстрел, и Джесси свалилась с дерева прямо мне на голову. Вот и все.

Оливер Уорфилд вздохнул.

– Не понимаю, почему ты очутилась там, Джесси, – вставила миссис Уорфилд. – Ты не собиралась на бал к Бланчардам. И откуда у тебя пистолет? Что ты делала на том дереве?

Все, включая Джеймса, воззрились на Джесси. Она не сводила глаз со своих исцарапанных пальцев, больше всего на свете желая в данную минуту приобрести оттенок персикового цвета и раствориться в узоре ковра на полу гостиной. Взглянув на Джеймса, девушка каким-то образом поняла: он не захочет узнать правду о том, что заставило ее взобраться с пистолетом на чертов вяз, во всяком случае, не перед собравшимися.