Я практически кричала, желая вдолбить в упрямую голову артара простую истину: Селенира исчезла. А мне, Светлане, его чувства, тем более к другой женщине, были не нужны.

         - Что здесь… - в спальне, в коричневой пижаме, появился Шарон. За ним маячила голова Кладиры.

         - Я тоже хотела бы это знать: выспаться мне сегодня не дали, уходить не хотят, - я кивнула на раздраженного Лорана. – Шарон, может, ты выведешь его?

         - Полагаю, он выйдет сам, - нехорошо прищурился Шарон. – Не так ли, ранор?

         От такого унизительного обращения Лоран дернулся, как от удара, сжал зубы и молча вышел из комнаты.

         - Думаю, в ближайшее время он не станет докучать тебе, - сообщил Шарон и направился следом за артаром.

         - Он его не убьет? – сама не знаю, о ком я беспокоилась больше.

         - Шарон не воюет с артарами, - пожала плечами Кладира, тоже красуясь в пижаме, только голубого цвета, - так, научит правилам приличия. Что он от тебя хотел?

         - Поговорить. Видимо, о чувствах к Селенире, потому что называл меня ее именем.

         - Упрямый, - качнула головой Кладира, зевнула, прикрыв рот, и предложила. – Давай переодевайся. Скоро завтракать, а затем готовиться к поездке.

20. Глава 20

По холмам — круглым и смуглым,
Под лучом — сильным и пыльным,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — рдяным и рваным.

По пескам — жадным и ржавым,
Под лучом — жгучим и пьющим,
Сапожком — робким и кротким —
За плащом — следом и следом.

Марина Цветаева. «По холмам, круглым и смуглым»

                Завтрак прошел спокойно: Шарон за столом не появился, утолить мое любопытство и рассказать, как поживает Лоран, было некому. Мы с Кладирой снова и снова повторяли имена и фамилии тех, кто входил в ближний круг графини. Я прилежно кивала, запоминая, как зовут ее сына, дочь и любимую комнатную собачку.

         - У тебя такой вид сейчас, как будто ты решаешь, кого из вышеперечисленных прибить первым, - хмыкнула Кладира.

         Я смутилась:

         - Слишком много информации. Трудно запомнить все и сразу.

         - Понимаю. Тогда просто молчи или вставляй что-то односложное. Разговор буду вести я.

         Да, подобная молчаливая позиция была бы лучшим выходом из положения.

         К графине мы направились втроем. Шарон, в армейском наряде, уверенно шагал между нами с Кладирой, красовавшимися в нежно-сиреневых платьях с небольшим вырезом, коротким рукавом, пышными юбками и узкими лифами. Идя по мощенному камнем тротуару под ажурным зонтиком, я ощущала себя этакой дорогой фарфоровой куклой, которую в кои-то веки достали с антресоли, стерли с нее пыль и представили гостям. Смотрите, люди добрые, какая красота у нас есть.

         Графиня, состоявшая в дальнем родстве с императорской семьей, жила недалеко от особняка Селениры, а потому идти долго не пришлось – минут десять неспешным шагом, не больше.

         Мирана Ланкартеская оказалась синеглазой брюнеткой средних лет, смешливой толстушкой, предпочитавшей яркие цвета в одежде и обстановке, крупные драгоценные изделия и резкий парфюм.

         Когда мы вслед за величавым мажордомом зашли в гостиную, обставленную в ярко-синих тонах, графиня мило беседовала со всеми тремя моими женихами. Охотно демонстрируя холеные пухлые руки и белоснежную грудь, Мирана Ланкартеская смущала своим видом скромнягу Гордона.

         - Ронары, - завидев нас, графиня плавно поднялась с кресла, и ее вываливавшаяся из лифа крупная грудь заколыхалась в такт движениям. Гордон покраснел, оставшиеся двое женихов синхронно ухмыльнулись, - рада приветствовать вас. Прошу, проходите, присоединяйтесь к нашей беседе.