Оставался всего один экзамен перед небольшими каникулами, мы уже были «стреляные воробьи» и не так боялись, ожидая профессора у двери. Элиас вторую неделю был задумчивый и молчаливый, а Агата ходила за ним, как комнатная собачка. Жалкое зрелище.

Адамарский сдавал только «Дипломатический корпус», почти все зашли, остались только мы с Белами. Обычно я шла первой, но сейчас почему-то зазевалась.

– Ника, в чем ты была на карнавале? – Неожиданный вопрос насторожил меня. Неужели он видел нападение?

– Я была русалкой, в темно-синем платье и маленькой жемчужной шляпке. Нас еще напечатали в «Вестях», мы с другом выиграли конкурс, а почему ты спрашиваешь? – Мы давно были на «ты», что придавало еще больше странности нашим отношениям.

– То есть это не ты была святой Амелией?

– Нет же, я была ундиной. Элиас, ты что, всю ночь протанцевал с девушкой и так и не понял, что это не я? – Он не ответил, вызвали следующего, и Белами ушел.

– Какой-то бред, – сказала я пустому коридору.

Экзамены закончились. В двух моих зачетных книжках красовались одни пятерки. Пришлось нелегко, ведь у меня была двойная нагрузка. Пару раз я чудом успевала поймать в дверях уходящих профессоров факультета химии. Один из преподавателей, мсье Тома, оказался особенно вредным, «отлично» пришлось выдирать буквально зубами. «Химическая кинетика» была последним в этом семестре экзаменом по химии, и я уже из принципа собиралась закрыть его пятеркой.

Вся наша аптека, а также дом мадам Мари были завалены цветами. Пурпурные розы, символ страстной любви, ежедневно в огромных количествах доставляли посыльные. Эти две недели мне удавалось отнекиваться от предложений министра Франс составить ему компанию за ужином или на очередном званом вечере. Приемов в столице все еще не устраивали, но буквально на днях должен был закончиться полугодовой траур по покойному премьеру, и светская жизнь снова станет насыщенной – многочисленными балами, приемами и спектаклями. Весь наш корпус должен был присутствовать на первом в этом сезоне балу. Премьер-министр уехал с визитом в Такессию, и профессор Дюпон проговорился, что скоро наши отношения возобновятся. Он ненадолго оставит нас – отправится вместе с ректором в северное королевство на две недели в составе дипломатической миссии. Это была действительно хорошая новость потому, что в герцогствах начались волнения – поползли странные, пугающие слухи, что бывший премьер-министр скончался не от сердечного приступа, а был застрелен такессийцами. Закрытые границы не способствовали положительному имиджу соседней страны, а Адамар затаился, ничем пока не ответив на отказ сотрудничать.

– Оливье, собирайся, пошли! – разбудила я друга в воскресное утро.

– Ника, еще только девять, что случилось?

– То есть ты передумал открывать ателье?

Он вскочил как ужаленный, а я расхохоталась.

– Ты пошутила? – Друг обиженно поджал губы.

– Нет, я нашла нам место!

Идея арендовать помещение появилась у нас давно. Многочисленные ткани и фурнитура уже не помещались на маленьком чердаке, а самое главное, после того как мы выиграли конкурс костюмов, мадам и мсье Мегре поверили в племянника и одобрили эту затею. Заказчиков у него пока не было, и я собиралась решить эту проблему радикально – на балу заплатить газетчикам, чтобы они сфотографировали меня и написали пару слов об Оливье.

Последним толчком стало известие о помолвке мадам Мари и мсье Жака. Они собирались пожениться. Проболтался мсье Филипп. У нас была неделя каникул, и я забегала в университет для того, чтобы в тайне ото всех поиграть с ним в преферанс. Должна же у меня быть какая-то слабость? Комендант всегда был мне рад и наливал ароматного травяного чая с непременной шоколадной конфетой.