– Василиса! Вернулись уже? – появившись в гостиной, с полотенцем в руках, произнесла Маша. Он, как всегда, безмятежно улыбалась. И если раньше её улыбка меня даже успокаивала, то сейчас, неожиданно, я почувствовала раздражение. Маша смотрела на меня как на душевнобольную. Как раньше я не замечала? – Кушать хотите?

– Нет, есть не хочу, – заявила я, поднимаясь. Села на корточки перед камином, включила его. – Принеси лимон и коньяк.

– Но... – улыбка сползла с её лица.

– Лимон и коньяк, – настойчиво повторила я.

Маша нахмурилась, но ушла.

Вообще я не пью. Не в том смысле, что вообще не пью. Могла выпить. По праздникам, под хорошее настроение, с мужем и друзьями. Просто за все это время я не притрагивалась к алкоголю. Не моё это – топить горе в бутылке.

А вот сейчас захотелось. Причём напиться. Крепко. По-настоящему. Может хоть так я поплакать смогу? Или увидеть истину на дне?

Помимо коньяка, бокала и лимона, Маша все же принесла и еду. Овощной салат и запечённое мясо с картофелем. Все это она поставила на подносе на стеклянный, низкой столик.

Готовила Маша вкусно и при одном виде на еду у меня сработал рефлекс – есть захотелось. Наверно впервые так остро и ощутимо за долгое время.

Я бросила подушку на пол, села. Маша замерла в проходе, но я одарила её говорящим взглядом и домработница ушла. А я взяла и открыла новую поллитровую бутылку и плеснула напиток в бокал. Понюхала, передернулась и выпила, тут же закусив долькой лимона, вместе с цедрой.

Тут же налила ещё, закусила и начала есть, сидя на полу. Ела жадно, словно голодала давно. Просто сейчас появились вкусы, яркие и возбуждающие аппетит дальше.

Третий бокал. За ним четвёртый – и вот я начала пьянеть. Переместилась с бутылкой, бокалом и лимоном поближе к камину. Смотрела на искусственный огонь. И, о боже, улыбалась.

Я точно сумасшедшая. Узнала про измену погибшего мужа, про его внебрачного ребёнка, и вот так себя вела – улыбалась, уставившись на ненастоящий камин, глуша восьмилетний... да, восьмилетний коньяк. Только такой Миша пил.

Меня никто не беспокоил. Даже Маша не зашла в гостиную за пустой посудой. И в доме тишина.

Дом большой. Столько комнат, помещений. Для меня одной. А одной в таком доме жить безумно одиноко. Не для этого мы покупали его.

Полбутылки уже нет. И я пьяная. Хорошо пьяная. Но ещё в пределах допустимого – мысли более менее ясные. Хотя, если я попыталась бы сейчас подняться, то наверное поняла бы больше про свое состояние.

Но мне хорошо. Улыбка на лице. А я ведь думала, что поплачу.

И здесь хлопнула входная дверь. Я повернула голову и на секунду, на одну гребанную секунду, представила вдруг, что сейчас в гостиную зайдёт Миша. А я брошусь ему на шею. Расцелую, заобнимаю. Прижмусь настолько сильно, на сколько способна...

– Ну привет, – услышала я женский голос, секунду посмотрела на его обладательницу и с досадой отвернулась. Открыла бутылку, налила коньяк в бокал. – Ты чего это пьёшь?

– Прикинь, захотелось! – развела я руками, расплескивая коньяк, в том числе и на себя. Опустила голову и смахнула с кашемирового плеча платья капли.

– О, сестра, смотрю ты дорвалась, – Владка плюхнулась рядом, забрала у меня бутылку и понюхала её содержимое. – Фу, коньяк. Клопами воняет.

7. ГЛАВА 7

Вытаскивая из недр памяти информацию, я начала говорить:

– Ничего ты не понимаешь, это все дубильное вещество... – но сестра меня с усмешкой перебила:

– Давай без лекций. Ты тот ещё ценитель просроченной настойки из насекомых.

Я цокнула языком, допила остатки из бокала, уже не закусывала, и тихо спросила: