На голых плечах видно татуировки, похожие на штрихкод. Эти ребятки давно не стесняются убивать на Арене. Ладно, славная парочка, поскачем.

Я кружу по Арене, отмахиваясь острыми лезвиями, но всё это до поры до времени. Шакалы только ждут удобного момента, чтобы прыгнуть на волка.

Второй резко замахивается молотом, и я еле успеваю отскочить. В воздух взлетела туча песка и на месте удара образовалась воронка, а он уже тянет молот вверх. Вперёд летит заточенный конец шеста, я ухожу и пытаюсь достать хотя бы ладонь противника лезвием, но он быстро убирается назад и не даёт подойти ближе. Это как высокий боксёр с длинными руками против коротышки.

Я атакую второго, но тот отмахивается молотом и держит меня на расстоянии, одновременно давая шанс напарнику. Нечестно. Нечестный бой.

Делаю страшное лицо и кричу на него как в припадке. Ещё один удар, и отскакиваю. Ещё один, и опять прыгаю назад. Удар за ударом он гонит меня, собираясь прижать к деревянным подмосткам. Его напарник поднимает шест вверх, трясёт им и кричит на толпу. Они радостно воют, поднимая цену парочке. Мой противник улыбается и замахивается оружием ещё раз. Они думают, что оттесняют меня. Нет, это просто я отвожу его подальше.

– Умри! – кричит тряпичник.

– Умри! – кричит толпа.

– Прости, – прошептал я, и он успел прочитать по губам, но не успел опустить молот, когда кинжал вонзается в подбородок, пробивая череп до мозжечка. Быстрая и, надеюсь, безболезненная смерть.

Боец в тряпочной мантии падает на окровавленный песок. Я бегу, чтобы достать кинжал, а второй бежит ко мне, раскручивая шест. Толпа сатанеет и эмоции прорываются сквозь барьеры, бомбардируют меня, как дождь атакует землю. Зрители одновременно любят, ненавидят, боятся, обожают, жаждут и любят, и все эти эмоции обо мне любимом. Только одна женщина смотрит иначе.

Хочешь показать мне кто здесь главный? Играешь со мной как с плюшевым мишкой? Ну, смотри что будет дальше.

Я разворачиваюсь и кидаю второй кинжал в противника, тот легко отбивает его шестом и смотрит, как тот летит к краю арены, а потом чувствует, как тяжелеет шест, как уводит его в сторону. Он оборачивается, а на другом конце оружия мои руки, и я чувствую удивление, перемешанное с испугом. Хватка ослабевает, я ныряю под шест, опрокидываю на себя и вырываю. Толпа охает в едином порыве.

«Вот и всё», – думают они.

«Вот и всё», – думает последний из тряпичников.

Я ударяю шестом как копьём: снизу вверх. Он проходит в живот и выходит из спины, на секунду подняв противника как флаг на флагштоке. Потом я отбрасываю его вместе с оружием. Пусть умрёт на земле, нужно уважать проигравшего противника, даже ценой потери популярности.

Бой завершён. Я выдыхаю и сажусь на корточки. Энергии уходит море за пару минут схватки. Бах-бах, и будто пробежал полпустыни без воды. Но у меня есть время для отдыха перед боем.

– Виш против Суворова!

Что? Почему Суворов? А как же правила…

– Бой до смерти!

Я слышу торжество, я слышу ухмылку, чувствую ненависть и это всё в мою сторону посылает она. Медленно поднимаюсь на ноги. Ворота открыты, и краснорожий гигант уже вышел на Арену. Я вижу, как свет отбивается от его маленьких рогов и вижу, как светятся каменные чешуйки на теле. Непобедимый Суворов. Двести боёв и ни одного поражения. Почему его выставили против меня?

Я выпрямляюсь и встаю в полный рост. Выдёргиваю обоюдоострый шест из тела клоуна.

– Блин. Вот это я попал.

Смотрю на балкон и наконец-то встречаюсь с ней взглядом.

Кажется, Марлена сильно обиделась.