Он смотрел на неё огромными от шока глазами, не понимая, о чём говорит эта девчонка! Видимо, что-то женское, связанное с родами. Ладно, пусть говорит. Если ей станет легче, если эта боль, которую она выплескивает ему в лицо как кислоту, хоть немного станет тупее, то он согласен слушать сколько потребуется.

– …так что, Стрела Денис, забудь о Тимофее. И даже не пытайся его у меня отобрать. Я тебе никогда не отдам сына!

Денис не нашёл, что ответить, лишь кивнул, соглашаясь со второй частью фразы. Он в жизни не станет отбирать ребенка. И как этой девчонке такое могло прийти в голову? Она же дружит с Машкой с первого класса и знает всю семью. Между прочим, это было обидно, да.

Не хотел уходить, но пришлось, иначе, если бы задержался еще ненадолго, то кто знает, чем всё закончилось. Он и так держал себя в руках сколько мог, лишь бы не поругаться. Конечно, в Женьке говорила обида и она вполне имела право его ненавидеть, но вот категорично заявлять, чтобы забыл о сыне? Да за кого она его принимает?

Нет, от сына он теперь не откажется!

Понятие не имеет, как они с Востриковой будут дальше, но то, что судьба – та еще шутница, он убедился на своей шкуре. У Светы было два выкидыша, хотя они наблюдались у лучших врачей! Получается, отцом он всё-таки стал, но нежеланному сыну, как выразилась Женя.

***

Он ушел, а я еще долго стояла посреди двора, и смотрел ему вслед. Предательские слёзы жгли глаза, а шею сдавливало удавкой. А я не знала, что может быть так больно. Тогда, два года назад, когда я увидела на тесте для беременности две полоски, думала, всё пропало, и жизнь закончилась. Сейчас понимаю, нет! Жизнь как раз только зародилась у моего сынишки. А вот закончилась она у меня, кажется, сейчас! Стрела дал ясно понять, что от Тимофея не откажется. Странно, но он даже не усомнился в своём отцовстве ни на секунду. И как долго я собиралась хранить эту тайну?!

– Ушел? – бабушка подошла еле слышно, а потому от неожиданности и испуга я едва не вскрикнула. – Жень, вот дать бы тебе ремня, да поздно уже!

– Ба, – хлюпнула носом, опустила сынишку на землю погулять и прильнула в объятия к дорогой бабушке, – я ненавижу его, понимаешь? Я не смогу с ним воспитывать сына.

– Ах, Женя, от ненависти до любви один шаг. Раньше же ты любила его, внучка, иначе не было бы у нас такого славного карапуза. Всё пройдёт. Поплачь.

– Не пройдёт, бабушка. У меня сердце разрывается на части. Видеть его не хочу.

Бубуля ничего не ответила, лишь обняла крепче и погладила по голове, а чуть позже шепнула на ухо, что время расставляет всё на свои места и как будет – известно только одному Богу.

Я успокоилась, извинилась перед бабушкой за то, что развела тут на её плече плач Ярославны и, подхватив сына на руки, двинулась к дому. А дома постаралась реабилитироваться перед самой собой. Нечего быть размазнёй! Денис сказал, что нам нужна пауза, что ж, пожалуй, сейчас я с ним согласна. Он ворвался в мою жизнь совсем нежданно, вскрыл затянувшиеся на сердце раны и заставил вспомнить о том, что я так сильно старалась забыть, но не забыла, увы.

Накормила бабушку завтраком и проследила, чтобы она приняла свои лекарства – часто филонит или банально забывает. Сняла с веревки сухое белье, погладила его и разложила на полках в шкафу. Не успела оглянуться, как наступило время идти на работу. А на работе звонила бабушке каждый час, всё спрашивала, как там мой карапуз. Бабушка у меня отличная нянька: покормит, покупает и даже памперс на сон оденет. Я в ней нисколько не сомневаюсь, но она уже старенькая и силы давно не те.