— Вещи?
— Ну да… Домой полетим. Зачем нам здесь оставаться? — продолжает она. — Или ты… Постой, ты же не хочешь сказать, что пойдешь к Дамианису?
— Мне еще год назад следовало сказать Зену о своей беременности. Ну и Эмиль… Я не имею права лишать сына отца, ясно?
Обхватив мою ладонь, Ника смотрит на меня с ужасом.
— Одумайся. Его единственная дочь умерла, внук тоже. Зять оказался за решеткой. У тебя отнимут ребенка по щелчку пальцев, греки явно не простят подделку теста. А об Альберте ты подумала? О племянниках?
— Зато ты обо всех подумала, когда проворачивала свою сомнительную операцию ради меня и моего сына. — Не получается без язвительного тона. — Кстати, общаться с тобой после того, как ты мне лгала, я не имею желания. Может, со временем и прощу тебя, но сейчас об этом и речи не идет. Я заболела от стресса на последнем месяце беременности, родила раньше срока, а ты все равно молчала! Я искала в Эмиле черты Зена, а ты говорила, что сын только моя копия. Знала правду и лгала! Разве близкие люди так поступают? Ты лишила выбора меня, лишила выбора Зена. Какое право ты имела распоряжаться нашими судьбами? Какое? — Смахиваю слезы, которые со вчерашнего дня держала внутри.
Голова плывет, ноги почти не держат. Такое чувство, что я сейчас опять окажусь на полу.
— Альберт знает?
— Только я, Снежана и теперь ты. Я очень надеюсь на твое благоразумие, Даша. Ты сейчас успокоишься, взвесишь все за и против, поймешь, что я правильно поступила, и полетишь домой. Не нужно тебе родство с человеком, который, возможно, связан с криминалом. Подумай о ребенке! Ты почти не знаешь Дамианиса. Что, если Зен отберет у тебя Эмиля и не захочет ни в чем разбираться?
— Может, и заберет, я не знаю. Но все равно ты не имела никакого права вмешиваться в эту ситуацию! — повторяю, плача. — Я просто не понимаю, как ты могла…
— Даша…
— Пакуй вещи и улетай вместе с детьми. Дальше я сама. Ни на шаг ко мне и моему сыну не приближайся, благодетельница! Поняла?
— Ты совершаешь глупость…
— Глупость? — хмыкаю я. — Их и так было достаточно.
Нетвердой походкой иду к двери. Возвращаться в номер нет желания, но и стоять на ногах не хватает сил.
Я спускаюсь в фойе и плетусь в ресторан. Заказываю кофе и пла́чу. Навзрыд. Это все, чего сейчас хочется. Не успокаивает больше ни одна мысль. В душе снова руины.
Не знаю, сколько времени я провожу за столиком. Уже думаю попросить счет, когда слышу над собой знакомый голос:
— Выглядишь неважно.
Кожа непроизвольно покрывается мурашками, когда поднимаю голову и вижу Зена. Наши глаза встречаются.
— Со мной все в порядке.
Я встаю, собираясь уйти, но Дамианис останавливает, взяв за локоть.
— Так понимаю, слезы ты льешь, потому что я якобы опять разрушил твою жизнь?
Сердце взрывается дикими ударами, они оглушают, вызывая приступ головокружения.
— Тебе показалось. — Из-за растущей тревоги голос хрипнет.
— Если ты готова спокойно поговорить, то сейчас для этого самое лучшее время. — Зен говорит немного гневно, будто ему неприятно первым делать шаги мне навстречу. — Год назад возможности объясниться лично у меня не было. Теперь есть.
— Не стоит…
Но Дамианис будто не слышит. Он жестом подзывает официанта к столику. Затем кивает мне, чтобы села обратно, и, лишь когда я опускаюсь на стул, располагается напротив.
В груди ноет, не уверена, что осилю этот разговор. А с другой стороны, может, вот он, шанс сказать Зену все как есть? Хотя так много пугающей и острой правды вокруг нас... Что если Дамианис и впрямь захочет меня наказать и заберет Эмиля себе? Но это уж вряд ли! Никому не отдам своего мальчика!