Тот, облаченный в засаленный бархатный халат и снова в шутовской короне на грязных патлах, взвизгнул раздраженно:

– Вот еще чего выдумала! Прислуга такой черни, как ты, не положена! Приданое мне нужно, чтобы войти в высшее общество. Даже не думай, ни копейки не потрачу! Выдумала рисовать! Ты дочь безродного торгаша, простолюдинка! Можешь мыть пол или кашеварить, а книги и наука не для тебя!

Дарья не сдержала своего возмущения:

– Что у вас за средневековье в голове?! Я лучше вас образована. Обожаю книги и в общественной библиотеке перечитала все от научных трудов до поэзии.

– Молчать, деревенщина! Идиотка! Благородство и ум по происхождению даются! А не в библиотеках водятся. Я тому доказательство, – Руцкого снова вывели из себя слова жены.

Коронованный безумец запустил в молодую жену грязной тарелкой со стола:

– За дерзость ты наказана! Куска хлеба не получишь, пока не признаешь мое благородство!

За руку Руцкой отволок Дарью в ее половину покоев и запер на ключ. Сам же на приданое, которое вручил ему Тихон Лебедев, отправился обедать в ресторацию. А после – к портному, чтобы заказать себе новых костюмов для балов и светских вечеров.

И с той поры жизнь Дарьи становилась с каждым днем все хуже и хуже. В замужестве за сумасшедшим рухнули все мечты о любимой живописи, путешествиях и образовании. Скупой муж в попытках заставить ее отказаться от приданого и уйти в монастырь издевался над женой, морил голодом, не давал ни копейки. Еще и оскорблял молодую женщину, каждое утро, издеваясь над простым происхождением.

Средства, чтобы выжить в таких суровых условиях, приходилось Дарье добывать самой. Все парижские наряды, дорогие украшения, что привезла она с собой из родительского дома, пришлось заложить по ростовщикам. Подоткнув подол пышного платья, которое было сшито на заказ у лучшего портного за границей, дочь миллионера и жена графа мыла сама пол, возилась с горшками на грязной кухне.

Другая бы на ее месте давно уже прокляла выпавшую ей тяжелую долю. Но только не бойкая Дарья! Молодая женщина не унывала – даже в таких тяжелых условиях она нашла себе занятие по душе.

Пока Алексей Руцкой шатался по приемам и званым вечерам, его жена мастерила своими руками из старых штор или простыни холсты. Самодельные краски молодая женщина смешивала из мела и овощного сока. И каждый день, переделав все домашние дела, с упоением рисовала, рисовала, рисовала.

Дарья даже не подозревала, что муж, это чудовище в шутовской короне, вскоре окончательно испортит ее жизнь.

***

– Тратишь мои деньги на эту мазню! – этим криком Руцкой разбудил жену, вернувшись под утро с очередного бала.

Он подхватил несколько картин и потащил из ее спаленки к себе комнату, Дарья кинулась следом:

– Верните! Не смейте брать, это мое!

Но муж грубо оттащил ее назад в комнатку, а потом запер дверь на ключ:

– Грубиянка, не смей мне перечить! Безродная девка удумала рисовать, это занятие для благородных господ, тебе не положено!

Дарья в отчаянии заколотила в дверь:

– Отпустите меня! Умоляю! Это бесчеловечно! Я же не ваша вещь! Я человек! Со мной так нельзя обращаться!

Но все было напрасно, безумный аристократ не обращал внимания на крики раздражающей его жены. Руцкой же начал свое привычное утро – завтрак с бутылкой шампанского и целой вазой фруктов. И сам за трапезой все никак не мог оторвать взгляда от картин жены.

Хоть и несведущ он был в искусстве, но с первого же взгляда понял – у Дарьи огромный талант. Небольшое полотно завораживало переливом оттенков и красотой линий, хотя художница изобразила всего лишь букет из полевых цветов.