— В смысле? — рефлекторно пожимает ее.

— В прямом, — бросаю небрежно и демонстративно смотрю на часы. — К сожалению, лимит моего времени исчерпан. Мне нужно идти. Если у вас остались какие-то вопросы, можете задать их моему заместителю Михаилу.

— А как же подписание договора?

— Михаил имеет право подписи. А все нюансы мы уже обсудили. Всего хорошего.

Забираю свой телефон, ободряюще хлопаю Михаила по плечу и выхожу из конференц-зала.

Голова болит все сильнее. Нужно срочно выпить таблетку, пока не поплыл. Вхожу в приемную и застываю от изумления. Мальчик спит на одном из кресел, свернувшись калачиком. Невольная улыбка трогает мои губы. Подхожу ближе и присаживаюсь на корточки, с интересом разглядывая его лицо. Длинные пушистые ресницы мерно подрагивают, а большой пальчик лежит на нижней пухлой губе. Такой смешной мальчишка…

Надо сделать ДНК-тест. Я, конечно, не очень верю в подарки судьбы, но вдруг?

— Как все прошло? — слышу тихий шепот Юли и оборачиваюсь.

— А черт его знает. Я позорно сбежал с поля боя, — небрежно улыбаюсь и киваю на мальчика. — Давно спит?

— Полчаса примерно.

Смотрю на часы. Надо ехать в больницу, но как оставить здесь мальчика одного? Если взять с собой, то что с ним там делать? Внезапная мысль озаряет меня.

— А ты умеешь обращаться с детьми? — прищурившись, смотрю на секретаря.

— Конечно. У меня младший брат есть.

— Отлично, — распрямляюсь. — Собирайся, поедешь с нами в больницу к его матери.

— Вы уверены? — тянет Юля с сомнением. Конечно, блин, нет. Сейчас я вообще уже ни в чем не уверен.

— Другого выхода нет, — пожимаю плечами. — Через десять минут выезжаем.

— Ну хорошо…

— Спасибо, — улыбаюсь ей и не сразу реагирую на звонкий цокот каблуков в коридоре.

— Что здесь происходит? — Визгливый голос Полины мгновенно сотрясает пространство.

Не успеваю отреагировать, лишь по инерции оборачиваюсь на мальчика. Тот вздрагивает, подскакивая на кресле с испуганными глазами и громко кричит. Дура! Напугала ребенка!

— Что ты орешь? — рычу на жену. — Ребенка испугала!

Вокруг начинается какая-то суета, Юля кидается к мальчику, чтобы его успокоить. Я пытаюсь чем-то помочь, хотя не очень понимаю, что нужно делать в таких ситуациях. Просто теряюсь от неожиданности. Дети явно не моя стихия.

— Я ору? — взвизгивает за спиной Полина. — Ты меня весь день игнорируешь!

Резко разворачиваюсь и впиваюсь в нее взглядом.

— Потому что я занят! За-нят! — по слогам повторяю для идиотов. — Что непонятного?

— Я вижу, чем ты занят, — хмыкает Полина и недовольно поджимает губы. — Чей это ребенок?

Вот к этому разговору я точно пока не готов. У меня нет ни ответов на ее вопросы, ни стратегии, как все это разруливать, ни понимания, что я хочу получить в итоге.

— Иди в мой кабинет, я сейчас подойду, — сухо отмахиваюсь, съезжая с темы.

— Я задала вопрос, — не унимается Полина, а я начинаю раздражаться еще сильнее.

— Какая разница чей? — зло огрызаюсь и лихорадочно перебираю в голове возможные варианты. Сказать ей правду — это подписать смертный приговор всем участникам этой пьесы. Я не боюсь гнева жены, но для мальчика он станет очередным стрессом.

— Мне просто интересно… Или, может, твой и ты от меня его скрываешь? — произносит с усмешкой, словно читая мои мысли. Хочет задеть за живое, прекрасно знает, как болезненно я воспринимаю свой печальный диагноз и никогда не упускает случая напомнить о нем.

— Ну что вы такое говорите, — внезапно встревает в наш диалог Юля. — Это мой сын.

Подхватывает мальчишку на руки и выходит из приемной, тем самым буквально спасая меня от провала.