Обнаружила, что пока я была у врача, мои новые вещи кто-то заботливо повесил в его шкаф, среди ЕГО вещей. Этот факт меня заставил перекоситься. Неприятно, что мои платья даже просто близко находятся к его рубашкам и пиджакам. Ещё могут и пропахнуть ИМ. Даже решила не переодеваться и пойти в том, в чем мы ездили в клинику — вишнёвое строгое платье-футляр и чёрные замшевые лодочки.

Так зачем было столь пафосно звать меня в свой кабинет? Может быть, это связано с тем, что днем он окрестил "сюрпризом"? Сюрпризы от него вряд ли будут приятными, и я очень сомневаюсь, что они понравятся мне. Потому что все, что связано с ним, мне НЕ нравится. Но не пойти нельзя. Не хочу лишний раз его злить, да и любопытство какое-то проснулось. Посетила глупая мысль, что может быть... Он захочет меня отпустить?

*** 

Дошла под конвоем, как и всегда, до кабинета Хозяина. Робко постучала и получила разрешение войти. Стоило мне оказаться в просторном помещении, как глаза мои округлились.

— Папа?!

В одном из кресел у чайного столика сидел мой отец. Он встал мне навстречу и широко раскинул руки.

— Ясмин! — позвал он. — Душа моя!

Не оглядываясь по сторонам, я пробежала расстояние до отца и крепко прижалась к нему. 

Ну вот. Он приехал за мной. Все будет хорошо. Он нашёл выход. 

Папа избавит меня от печальной судьбы куклы. 

Теперь все будет хорошо.

— Ты за мной? — шептала я ему, не в силах унять слёзы.

— Как трогательно, — услышала я позади себя низкий голос хозяина дома с язвительными нотками. — Я вас оставлю. Вам есть о чём побеседовать. 

Искренне надеялась, что слышу его в последний раз. Сейчас, в присутствии отца, я даже не так сильно боялась Гора. Спаситель рядом, он больше никому не даст меня в обиду.

Тяжёлые шаги по ковру вскоре закончились, и дверь за Гором захлопнулась.

— Папа, — стала причитать я, захлебываясь слезами. — Почему ты так долго не приезжал за мной?! Он же настоящее чудовище! Как ты мог меня оставить с ним наедине? 

— Я знаю, дорогая, — устало ответил отец. — Я все про него знаю. Но, пожалуйста, сядь. Нам надо поговорить.

Меня насторожило его поведение. Какие разговоры? Нужно уходить отсюда немедленно, мне здесь плохо! Но с отцом спорить не приучена, и я села, сложив руки на коленях и опустив глаза в пол.

— Мне очень жаль, принцесса... Но ты остаёшься.

21. 20.

Из лёгких вышибло весь воздух. Я словно упала в ледяной бассейн и оказалась под толщей воды вместе с головой. Господи, если я не начну сейчас дышать, то просто упаду.

Вцепилась в кресло, которое, мне показалось, даже пошатнулось подо мной в тот миг, когда отец сказал эту ужасную фразу.

— Папа... — почти прохрипела я севшим от шока голосом. — Ты что такое говоришь? 

— Не спорь, Ясмин. Ты останешься и будешь подчиняться этому мужчине. Ты... Подарена мной ему.

В висках застучало. Руки задрожали. Не может этого быть, что родной отец мне такое говорит... НЕ верю. Это не моя жизнь, дурной сон, бред, морок.

— Папа, — подняла я глаза на него, что делала крайне редко. — Как это... подарена?

Он вздохнул и устало потёр глаза.

— Дочь, — заговорил, и стало очевидно, что это разговор даётся ему тоже с трудом. — Я очень виноват перед тобой. Я... Не подумал, что дела бизнеса отразятся когда-то на моих детях. Я виноват перед всей семьёй. Но перед тобой моя вина безгранична.

Он поменял позу и продолжил. Ему было сложно выбирать слова.

— В свое время я много крови попил у Андрея. Перешёл не раз дорогу, почти разорил его. Я отпраздновал победу и забыл о нем, но неожиданно он снова поднялся, и его фамилия зазвучала по всем углам.