Здесь порывистый ветер и грозы – частое явление. Агата к этому почти привыкла, ей даже нравилось во время грозы, разворачивающейся за окном, умывать лицо от макияжа, закалывать высокий пучок, отключать свет. Надевать свободные пижамные штаны, длинную футболку оверсайз, садиться за стол у окна, подогнув под себя ноги, и наблюдать за вспышками света. Громыхало так, что дребезжали окна и включалась сигнализация на авто.

В такие минуты Агате казалось, что в этом мире она одна, что она защищена от невзгод и жизни, принявшей внезапный поворот. Правая рука обязательно ложилась на живот, уже такой большой и круглый, для ее хрупкой, но все еще не достаточно – и все благодаря тому, что плод закрепился на задней стенке.

– Слушай, может у меня двойня? – как-то раз ни с того ни с сего спросил она Элю.

– Нормальный у тебя живот! – отмахнулась от нее соседка. – Да если бы у тебя бедра были чуть шире, то его еще не было бы видно! Ну, почти не было.

Агата улыбнулась, вспоминая удивленное выражение лица Эли, когда футболка на груди стала мокрой.

– Э-э-э, это же не то, о чем я подумала? – шокировано спросила она, с особой внимательностью разглядывая мокрое место.

– А о чем ты подумала?

– Ты…у тебя…из груди выделяется…молоко? – она даже покраснела от смущения.

– Ну да, – пожала плечами Агата, улыбаясь озадаченной женщине. – Врач предупредила, что это будет происходить. Грудь «учится» кормить малыша, поэтому на сосках периодически появляются молочные выделения.

– Слушай, а ведь у тебя грудь опухла! Такие большие.

Агата рассмеялась.

– Немного неудобно, – пожаловалась девушка, тряхнув вьющимися волосами. – Лишь бы растяжки не появились.

– Я читала, что это зависит от типа кожи. Если кожа упругая, то ничего не появится. Но таких счастливиц немного, – знающим тоном поделилась Эля.

– Надеюсь, мне повезет.

Горячий чай в высокой кружке с фотографией зеленого города, купленный в местной лавочке сувениров, жег холодные кончики пальцев. Они всегда холодели в непогоду, и было приятно держать что-то, что могло согреть их, разливая тепло по всему телу стайками мурашек. В такие блаженные спокойные минуты на лице Агаты расплывалась мягкая, добрая улыбка – такая, какая не появлялась уже очень-очень много лет. И она все чаще и чаще убеждалась, что ее неопределенное будущее будет куда счастливее, чем могло показаться в самом начале.

«Хозяин гостиницы разрешил мне остаться в номере при условии, если я согласна платитть за него в два раза больше, – размышляла Агата, делая глоток. – Здесь такие цены в лето… стоит ли мне согласиться, или луче поискать недорогую квартиру загородом? Ездить на работу уже не потребуется, да и с ребенком все же лучше жить со всеми удобствами и кухней не на этаже».

Еще одна улыбка, подаренная в пространство. Потом она поставила чашку на столешницу у кресла, рядом с наполненной фруктами вазой, поднялась и взяла телефон, чтобы порыться в плей-листе. Агата недавно заметила, что малыш реагирует на громкий шум. Если это крики, то он недовольно пинался, если смех – ворчливо перекатывался. А от музыки внутри щекотно, а головокружение, которое иногда преследовало девушку, прекращалось. Словно ребенок был благодарен и вместо «спасибо» снимал все мамочкины проблемы.

Найдя нужную песню, Агата нажала плей, оставила телефон на столе рядом с дымящейся кружкой и откинулась на спинку стула. По комнате начала растекаться тихая писклявая мелодия одной колыбельной, которая очень понравилась Агате и ребенку. И девушка радостно, по-детски, рассмеялась, почувствовав, как ребенок внутри «булькает».