- Несравненный цветок нашего клуба, великолепная-я-я Эльфи, - кричит мужчина на сцене, и у меня от этого в груди свербит.

Любимое прозвище и то опошлили, гады. Я ступаю в центр сцены, оказываюсь под прицелом множества мужских жадных и похотливых глаз. Софиты освещают мое скованное от напряжения тело, но мышцы помнят все движения, и я танцую под музыку на автомате. Прикрываю глаза, отгораживаясь от внешнего мира и посвящая себя полностью мелодии, вибрацией ласкающей мою кожу. Движения бедрами, талией, подключаю пилон. Изгибаюсь-извиваюсь на шесте, превращая обычное выступление для публики в танец страсти и желания. Каждый раз, словно падаю в пропасть, затем воспаряю ввысь и падаю снова. Попадаю в такт битам, распаляя мужчин вокруг сцены. Но в этот раз далеко от центра не отдаляюсь. От прошлого раза до сих пор отойти не могу. Открываю глаза и вижу протянутые мужские руки с купюрами в ладонях. Еле контролирую мышцы, чтобы не скривиться от презрения. Но не знаю, к кому. К ним, потерявшим всякий моральный облик, или к себе, позволяющей сестре помыкать собой и терять свое лицо. Благо, что при выступлении ношу маску, скрывающую мою внешность. Им видны только мои голубые глаза и светлые волосы.

И тут спотыкаюсь, встречаюсь с тяжелым взглядом незнакомца, возле которого крутится Армен. Важная шишка, делаю вывод, и хмыкаю от того, как стелется перед незнакомцем владелец клуба, который гоняет тут всех и в хвост, и в гриву.

Быстро возвращаюсь в ритм, отвожу глаза и снова прикрываю их, отдаваясь музыке. Но чувствую, как он меня раздевает, оголяет мое нутро, вскрывает мои внутренности и желает. Его вожделение ощущается даже с такого расстояния. Мне кажется, что, высунь я язык, и смогу попробовать его похоть на вкус. Через пару битов я приступаю к самой любимой части здешней публики. Сложные и провокационные пируэты на пилоне. И все это время за мной наблюдают темные глаза того крупного мужчины, что так пугает меня и заставляет верещать мою интуицию.

Мужчина что-то говорит армянину, кивая головой в мою сторону. Меня охватывает паника, отдаваясь покалыванием во всем теле. В животе неприятно ухает, будто меня резко подбрасывает на американских горках. От удушающей духоты и спертого, насквозь пропахшего чужой похотью воздуха, сводит дыхательные пути. И мне даже кажется, что я начинаю задыхаться. Но тут последний аккорд, заключительный элемент «хвост дракона», овации разношерстной мало что уже соображающей публики и конец. Быстро ретируюсь, не смотря в сторону зала, но спину обжигает чужой мужской голодный взгляд. Сглатываю. Страшно. Вижу, что привлекла нежелательное внимание гостя.

- Могла и получше выступить, - встречает меня в гримерке ядовитая фраза Арины, исходящей желчью.

- Вот иди и выступи, Армен тебя звал к гостю, - иду ва-банк, желая избавиться от ее общества.

И пока она, недоверчиво смотря на меня, выходит в зал, я быстро скидываю эти неприличные тряпки и облачаюсь в привычную одежду. Спортивка, кепка, кроссовки, капюшон. Подхватываю рюкзак и только тянусь к ручке двери, как она открывается сама. Резко, будто кто-то находится в нетерпении.

- Уже оделась, - недовольно окидывает мой прикид Армен, затем причмокивает, - это преступление для такой красивой женщины одеваться так уродливо и невзрачно, Эльфи.

- Эльвира, - поправляю его, цежу сквозь стиснутые зубы.

- Да, Эльвира, - глаза опасно блестят, не нравится, что перечу и перебиваю его.

А чего он хотел? Пусть работникам своим приказывает.

- Подработка для тебя есть, ты Галаеву понравилась. Оплата в десять раз выше стоимости сегодняшнего выступления, - руки у него подрагивают, словно ему важно мое согласие.