А я вот не смогла. Мне так семьи хотелось, хоть какой-то. И пусть не вышло, бросить старую женщину совсем у меня не получалось. Прав на квартиру мы не имели никаких, нас прописали только после приватизации, а затем выписали, как только появилась возможность. Но я продолжала ходить уже тогда, когда вселилась в студенческую общагу. Зачем? Не знаю. Приходила. Бабушка поджимала губы, но впускала. Поила слабым, невкусным чаем. Я уходила, понимая, что чего-то важного сказать так и не сумела. А потом она умерла.

- Привет, бабуль, - поздоровалась я с обелиском. На фотографии бабушка была неожиданно молодой, сама её выбрала заранее. Улыбалась счастливо. Такой я жизни я её никогда не видела. – Наверное, тогда мир ещё не успел тебя разочаровать, да? Грустно все, печально. А у меня в животе бабочки. Дура я, бабуль, и это не лечится. Не удивлюсь, если ты все это заранее знала… Гнилое семя, что с нас взять.

Я достала упаковку влажных салфеток, отерла лицевую сторону обелиска. У деда фотографии не было, зато мраморная плита приковывала взор. Цветы здесь тоже я посадила, в мае. Обычно я просто приплачивала сторожу, и он их поливал. Сейчас хотелось что-то сделать самой. Петуньям моей пол-литровой минералки не хватило, но обещали дождь… выдернула несколько сорняков, которые своим радостным видом портили благостную картину. Отряхнула руки. Больше мне здесь делать нечего.
Нужные слова нашлись, когда я уже уходила. Впервые за столько нет. Не просто слова нашлись, но ещё и силы, чтобы их произнести. Я волновалась – смешно, бабушка же несколько лет уже, как погибла…

- Я не держу на тебя зла, - сказала я, обернувшись к улыбающейся с обелиска молодой бабушке. – Знаешь, я даже благодарна тебе… Пусть ты не сумела полюбить, но ты нашла в себе силы нас вырастить. Спасибо.

И чуть не бегом с кладбища, и страшно непонятно от чего – светло ещё. И спешить нужно было, сегодня моя последняя в этом году пятница. Нет, дни недели будут, но я буду беременна чужим ребёнком… Душ помог смыть с себя жаркий день. Одевалась я в свои пятницы предельно просто. Обычно джинсы, лёгкие, чтобы не стесняли движений. Можно даже спортивные леггинсы. Сегодня пойду в шортах – тепло. На ноги белые тенниски. К выходу в свет готова.

Охранник на входе был новым и попытался меня задержать. Отчего-то люди считали, что шорты и кеды не лучшая одежда для ночных клубов.

- Всё нормально Толь, - крикнул ему второй парень. – Пусть проходит.

Каждую пятницу я ходила танцевать. Одна пятница компенсировала мне всю нервную неделю. Нормально отдохнуть я могла только после того, как полностью выложусь на танцполе. Здесь все было привычно. Это заведение не было единственным, в которое я ходила, но одним из самых любимых. Здесь мне нравилось все. И музыка, что била по ушам и пьянила, и люди, которым до меня нет никакого дела.

Обычно я выпивала лишь один коктейль. Не из-за любви к алкоголю, не из-за стеснительности. Это была своего рода плата. На входе фейсконтроль, танцевать всю ночь бесплатно мне не позволяла совесть, поэтому я брала маргариту с дикой наценкой. Так и в этот раз я протолкалась к бару. Делать заказ было не нужно, кивнул бармен и вскоре подтолкнул мне бокал на тонкой высокой ножке. Я сделала глоток, покатала жидкость на языке. Вкусная, чуть щиплет, обещает много того, чего исполнить не может. Песня, которая заиграла, мне очень нравилась, я нетерпеливо выстукивала ножкой в такт. Скоро, совсем скоро. Все шло как обычно. Кроме…

Моей руки кто-то коснулся. Такое тоже случалось, одинокая девушка для многих мужчин непреодолимый соблазн. Ситуации всегда решались безболезненно, охрану здесь я знаю, но сегодня… Я обернулась с заранее заготовленной фразой, готовой сорваться с языка.