– Вы там с ума сошли, бесовские дети?! – послышалось внизу.

– Владыка, – испуганно выкрикнул Жуль и продолжил делать свое зеленое дело, но теперь закрывал отверстие ладошкой.

– Капец тебе, – хохотнул Сэт.

Жуль побледнел и сполз по испачканной стене. Его длинный хвост, перетянутый голубой резинкой с ромашкой со стразами, выглядел, как старый веник. Причем веником мели явно не хоромы, а изгаженную улицу с торчащими острыми камнями вместо ровного асфальта. Он закрыл глаза и попытался воссоздать ужасную картину, чтобы собрать обрывки в памяти и наспех запаковать их в сундук с надписью: «Не открывать никогда!».

***

Пританцовывая под звуки пьесы «К Элизе», Жуль вошел к Ней. Анна была за фортепиано – ее голова возлежала на крышке инструмента, а русые волосы закрывали юное лицо. Прядки спускались паутинками к блестящей поверхности и к крупным каплям малинового джема. Именно о нем почему-то подумал Жуль.

– Анна? – робко позвал длинноволосый, рассматривая ножки любимицы. Они безвольно стояли возле левой педали, нагло отказываясь работать.

Девушка издала сонное мычание и дернула узкой лодыжкой. Не отрывая головы от твердой «подушки», она выдохнула с такой силой, что волосы взмыли вверх, приоткрыв Жулю вид на красные губы и такой же подбородок.

– Вставай, маленькая свинка, – улыбнулся Жуль. – Вся испачкалась в джеме.

Проронив последнюю фразу, Жуль немного опешил – Анна не могла достать здесь джем. И хоть с таким зверством Жуль категорически не соглашался, говорить о правилах в комнатах для перерождения было не время.

– Что у тебя с лицом? – спросил Жуль, ощущая, что история Анны скверно пахнет.

– С лицом? – переспросила Анна. Она устало приподнялась над инструментом, не до конца выровняв спину. А ведь такого раньше себе не позволяла. – Что у меня с лицом, значит? – с насмешкой повторила девушка. – Здесь никого не интересует, что у меня с пальцами?

Анна приподняла кисти вверх, решив больше не прятать их в складках нежно-голубого платья. Повертев руками перед Жулем, девушка звонко рассмеялось, словно ее развеселила добрая шутка.

– Что это за фокус? – удивлению Жуля не было предела. Он метнулся к девушке, и стянутые резинкой волосы устремились за ним. Прислужнику не терпелось узнать секрет розыгрыша, но полочка с наградами и грамотами поумерила его пыл. Возле наград стояло то, что можно было опознать по голубому лаку.

– Фокус? О, это совсем несложный фокус. Даже у новичка получится, если есть желание, – сказала девушка и снова рассмеялась. – Называется «Откусывание».

– Как?! Зачем? Ты же не сможешь играть? – заикаясь протараторил Жуль.

– На это и расчет, – улыбнулась Анна. – Никогда не хотела играть. Ты не представляешь, как скучно сидеть дни и ночи напролет над черно-белыми клавишами, когда другие живут.

– Но музыка…

– Я презираю музыку! – взвилась Анна. – Что может быть отвратительней музыки?! Боже, как я ненавидела эти пальцы, когда они научились издавать эти тошнотворные звуки. Ненавидел людей, которые восхищались «даром», доламывая мою жизнь…

– Тебе придется очень сложно, – пробормотал Жуль, потупив взор.

– Сложно? Знаешь, что было действительно сложно?! Сложно было выбрать способ! – Анна мотнула головой в сторону полочки. – У меня было столько вариантов…

– У тебя будет шанс испробовать их всех, – с раздражением буркнул Жуль. Он был зол на весь мир, что снова оказался одурачен – столько лет Прислужник, а в людях ничего не смыслит. Жуль, опустив голову, устремился к двери. Ему было сложно передвигать ноги, но только до того момента, когда раздался смех за спиной. На это раз он был настолько жутким, что, наверное, сам Владыка в приступе бешенства не способен так отвратительно смеяться.