Усевшись прямо на пол, мы принялись дегустировать вишневый самогон. Правда, от вишен там остался один лишь едва уловимый аромат.

– Думаете, с Раминой все в порядке? – Фабиола поморщилась, но все‑таки отпила «изысканного» напитка.

– Судя по тому, что рассказала Тьяне герцогиня, с ней все просто отлично. – Эрик, в отличие от моей соседки, не скромничал и храбро сражался с сивухой, уговаривая мензурку за мензуркой. Пришлось воспользоваться лабораторными склянками, которые Фабиола загодя попросила у травницы для каких‑то своих экспериментов, потому как приличных стопок у нас в комнате не имелось. – Раз она смылась с деньгами папочки, то уж точно не пропадет. Набегается и вернется домой. Или в академию. В прошлом году Минка тоже на месяц исчезла со всеми своими драгоценностями. Сразу после разрыва с Айвэ. А когда закончились деньги, сама вернулась.

В этом мы с Миной похожи. Ее, как и меня, притягивали авантюры. После трех мензурок сивухи я резко поменяла свое отношение к академии. Замок стал для меня лучшим другом, учителя – душевнейшими созданиями, а зеленоглазый маг – самым красивым мужиком на свете. Пусть и немножечко сумасшедшим.

После пятой я уже не хотела никуда уходить и, кажется, умоляла Эрика, чтобы он ни за какие коврижки не помогал мне разбивать ректорское заклинание.

Дальнейшее и вовсе выветрилось из моей головы. Не знаю, до которого часа мы засиделись. Судя по ощущениям на следующее утро – до первых петухов. Последнее, что помню, – это как Рик переложил меня на кровать. Потом я услышала скрип двери, а в следующий миг на комнату набросили черное покрывало.

Из‑за стоявшей в спальне духоты дышать получалось с переменным успехом. Дурацкое одеяло никак не желало подниматься. Правда, после долгого ерзания в кровати и безуспешных попыток сбросить с себя невидимую перину решила просто попробовать разлепить глаза. Хоть и удалось мне это не с первой попытки, но тусклый свет все‑таки вернулся. Спальня казалась подернутой туманом, будто я смотрела на обстановку сквозь мутное стекло.

Поморгав, предприняла очередную попытку оглядеться. Лучше бы я этого не делала! Сердце ухнуло куда‑то вниз, вместе с голосом. Я только беззвучно открывала и закрывала рот, в ужасе таращась на серо‑коричневое облако. То страшно скалилось и тянуло ко мне свои кривые когти.

Мамочки!

– Ты обещала, – прошелестел злобный монстрик, не переставая демонстрировать мне набор остро заточенных клыков‑кольев. – Ты обещала, обещала, – как заведенный, твердил он снова и снова, устрашающе разрастаясь, из маленького сгустка превращаясь в клубы темно‑коричневого дыма. Стоит ли уточнять, что клыки и когти тоже значительно увеличились в размерах, а вместо алых бусинок‑глаз сейчас на меня таращились огромные, налитые кровью зеницы.

– А‑а‑а! – все‑таки прорезался голос. Накрылась одеялом с головой и продолжила упражнения в пении, от сопрано стремительно переходя на фальцет.

Кто‑то затряс меня за плечи, приговаривая:

– Тьяна! Тьяна! Прекрати брыкаться! Это же я!

Позволила соседке содрать с меня одеяло и, подскочив на кровати, стала в панике озираться. Жуткое облако исчезло, но легче мне от этого не стало. Страх по‑прежнему выворачивал все внутри наизнанку.

– Что с тобой? – Мокрая Рыжик, наспех завернутая в полотенце, смотрела на меня обеспокоенным взглядом.

– Опять этот призрак! – Я облизнула пересохшие губы и шумно выдохнула: – Фабиола, я не вру! Не хмурься. Он только что шипел мне в лицо и так жутко скалился.

На сей раз соседка не была настроена столь категорично. Взглянула на мои запястья и тоном профессора на лекции произнесла: