Выдох. Рывок. Вдох. Перехват. Каскарров канат! Толстый и мокрый.

Тело горит. Покрываюсь испариной. Холодные капли дождя жалят лицо. Пахнет сырой глиной. Смотрю вверх — ещё половина. Вот так. Выдыхаю, перехватываю, подтягиваюсь вверх. Осталось немного. Всего-то одна вара. Сдаться можно всегда. Для начала попробуй не сдаваться. Давай, Цилаф! Кровь шумит в ушах. Веки печёт от подступивших слёз. Я словно наяву слышу бабушкин голос:

— Ещё чуть-чуть…

Я доползаю до верха девятой точки и втягиваю тело. Ноги свисают вниз, я ложусь животом на дощатую площадку и сдавленно всхлипываю. Кровь бешено стучит в висках и глазах.

Осталось одно препятствие. Последнее. Гайрона рвётся наружу. Она не понимает, почему нельзя обратиться и залечить тем самым ногу. Беснуется внутри. Тихо! Тихо, моя хорошая. Это экзамен. Тут всё понарошку. Даже боль.

Ползу вперёд под градом светящихся стрел. Ни одна не задевает: я распласталась по полу и стала сложной мишенью. Доползаю до противоположного края.

Последнее испытание. Площадки девятой и десятой точек соединяют два каната на расстоянии пяти вар друг от друга. Между ними — туго натянутые поперёк верёвки. Словно гигантская лежащая горизонтально паутина. Верёвок много, но под ними — пустота. Нужно протащить своё тело по этим путам до финишной площадки. Кажется просто, хотя это не так. Ноги тут почти не нужны. Но руки слишком устали. Их невозможно сжать в кулаки, пальцы онемели от напряжения. Зато время больше не имеет значения. Норматив уже провален. Я осторожно разминаю ладони и смотрю перед собой.

Зацепляю одной рукой сразу четыре верёвки — так меньше мотает. Другой рукой — три. Втаскиваю тело на натянутые над пропастью путы, широко раздвинув ноги. Поперёк груди, живота и бёдер врезаются верёвки. Ходят подо мной ходуном. Тело напряжено, ноги держат баланс. Качает. Я — словно звезда в небе, расчерченная линиями поперёк. Мышцы рук так напряжены, словно сейчас лопнут. Медленно ползу вперёд. Подо мной — туман. Кажется, будто под ним нет земли. Что у пропасти нет дна. Но я не боюсь высоты. Я боюсь сдаться.

Руки механически цепляют верёвки и протягивают тело по этой ненадёжной опоре. Верёвки провисают под моим весом. Страшно потерять равновесие. Плашмя рухнуть вниз.

Конец уже так близко. В глазах темнеет от перенапряжения. Впереди я вижу чужие сапоги, ноги расставлены на ширине плеч. Нет сил поднять голову и разглядеть лицо.

Ещё немного.

Правой ноги будто нет. Словно что-то просто мешает в том месте. Левая одеревенела от усилий. Спину свело. Всё тело дрожит от усталости, но я ползу.

К цели.

«Беги к цели. Не можешь? Иди к ней. Нет сил? Ползи! Не способна даже на это? Лежи в сторону цели и думай о ней, Аля», — наставляла бабушка.

Я ползу. Вытягиваю руку и пальцами с сорванными ногтями цепляюсь за деревянную площадку. Медленно втаскиваю трясущееся от перенапряжения тело на дощатый настил и без сил обмякаю. Из меня словно вынули стержень.

— За выделенное время финишировать вы не успели, зайта Инор. Минус десять баллов. Упали и сломали ногу. Ещё минус пять.

— Двадцать пять баллов, — неверяще шепчу я.

— Да. Двадцать пять баллов, — безжалостно подтверждает декан защитно-боевого факультета.

Можно считать, что сессия провалена.

Теперь я ни за что не наберу триста очков. Вот судьба и помогла мне принять решение. Значит, вместо дальнейшей учёбы — противостояние с королём. Я лежала на холодном дощатом настиле, измождённая полосой препятствий и своей неудачей. Можно было и не заканчивать экзамен — позвать целителя и не мучить себя.