– Как пожелает гостья, – усмехнулся Бладсворд, взял меня за ладошку и повел за собой куда-то еще глубже, отчего сердечко мое заколотилось.

Остановившись возле одного из стеллажей, владетель сказал:

– Мне кажется, я знаю, что ищет девочка, которой нравится совать нос в чужие дела? Допустим, я дам вам книгу, а что мне за это будет?

– Так ли велик труд, что за него требуется вознаграждение? – не утерпела я и, осознав, кому и что говорю, тут же прикусила язык.

Нисколько не впечатлившийся моей дерзостью Бладсворд, ответил:

– Тогда я сам назначу плату, а пока… – он вдруг подхватил меня за талию и приподнял как пушинку. – На средней полке за моей спиной, вторая справа.

Я выхватила томик весьма ловко и быстро, а вот владетель отпускать меня не торопился.

То, как он позволил себе, меня спустить вдоль своего тела, было достойно дюжины обмороков у порядочной леди.

Печально, что со мной не случилось ни одного.

Я позорно осталась в сознании, да еще и позволила украсть свой самый первый мимолетный поцелуй.

– Вы… Вы… – возмутилась я, когда осознала, что владетель сделал!

Уперлась ладонями ему в грудь, чтобы отстраниться, но рука легла на ровно на шпильку в его лацкане, и меня буквально пронзило видением.

21. Глава 19. Стыдно мне, а должно быть ему

Я даже не почувствовала, как добытая книга упала, настолько меня захватили ощущения. Лишь на секунду меня взволновал размеренный стук сердца владетеля и тепло его тела, а в следующий миг шпилька, которой я коснулась, затянула меня в свои воспоминания.

И впервые меня не придавило каменной стеной. Эмоции, накопленные маленькой безделицей, были совсем другие, и, пропуская их через себя, я как будто несла в ладонях горячий шар, чьё тепло впитывалось в кончики пальцев и растекалось по телу истомой.

Я ещё никогда не сталкивалась с таким подключением к памяти вещей. Я провалилась не только в зрительный образ, но и в ощущения. Не со стороны, а изнутри.

И чем сильнее жжет плечо, тем глубже я проваливаюсь.

«Темнота и тишина грота дарят расслабление. Всего два факела освещают пещеру. Рядом еле слышно журчит вода, свечи в плошке уже почти догорели.

Прекращаю бездумно гладить волчью шкуру, на которой шкуре лежу, когда привычную умиротворяющую тишину нарушает шорох мелких камешков под чьими-то ногами.

Задувая оплавленные огарки, тянусь к кинжалу в голенище сапога, но рука замирает, когда я перехожу на магическое зрение.

Я чувствую расслабленное любопытство и лёгкое раздражение, что мне помешали. Даже уже собираюсь обозначить своё присутствие, когда хрупкая фигурка скидывает плащ и, оглядываясь по сторонам, принимается избавляться от платья.

Но девичьи изгибы соблазнительны, а я не люблю себе отказывать в соблазнах.

Не задумываясь, окружая себя тенью и разжигая огонь в факелах.

Пламя отбрасывает отсветы на алебастровую кожу, превращая пришелицу в колдунью из сказки.

Узкие щиколотки. Стройные ноги просвечивают под нижней рубашкой, струящейся по бёдрам. Талию можно обхватить двумя руками.

Не могу отвести глаз.

Вот и последняя тряпка покинула молодое тело, созданное для порочных ласк. Какой контраст с серьёзной и немного испуганной мордашкой.

Она наклоняется, и перед глазами мелькают мягкие полукружья. Выпрямляется, и волосы каскадом льются по спине, касаясь кончиками ямочек над ягодицами.

Жар проносится по венам, кровь вскипает.

Разум и желания не в ладу.

Страсть твердит, что нужно пойти и взять задумавшуюся о чем-то гостью, проверить, так ли, шелковиста ли её кожа, как кажется.

Рассудок велит насладиться зрелищем. И чуть не проигрывает, когда дева отправляется в источник. Вода вбирает в себя плоть, очерчивая и скрывая под собой все изгибы, лаская тёмный треугольник внизу подрагивающего живота.