Ведьмы шумно вздохнули. Манона тоже не удержалась от вздоха.

– Это Татус, – с нескрываемой гордостью сказал провожатый. – Из лучших.

Маноне было не отвести глаз от величественного зверя. Массивное туловище в серых пятнах, чешуйчатая спина, тяжелые задние лапы с когтями не короче ее руки. Его крылья были широкими, как паруса, и тоже имели по когтю, что позволяло использовать их в качестве дополнительных конечностей.

Треугольная голова дракона поворачивалась во все стороны. Из пасти капала слюна. Внутри желтели кривые зубы.

– Обратите внимание: его хвост оканчивается ядовитыми шипами.

Дракон неторопливо двигался к середине загона, рыча на тех, кто его вел. Его рычание передавалось Маноне не только через уши, но и через камень, проникая в тело и добираясь до самого сердца.

На правой задней лапе была цепь, не дававшая дракону вырваться из пещеры. Хвост, почти равный длине тела, был увенчан двумя искривленными шипами и двигался из стороны в сторону, как у рассерженного кота.

– Такие драконы способны пролететь несколько сот миль и сразу же, без передышки, вступить в сражение.

Ведьмы шумно выдохнули. Это звучало как сказка. Немыслимая скорость и выносливость…

– А что они едят? – спросила Петара, веснушчатое лицо которой по-прежнему оставалось предельно серьезным.

– Они едят все. – Провожатый почесал затекшую шею. – Но только свежее.

– Как и мы, – с усмешкой подхватила Искара.

Ведьмы заулыбались. Скажи это кто-то другой, Манона, быть может, тоже улыбнулась бы. Еще через мгновение им стало не до улыбок.

Вдруг Татус бросился на ближайшего человека; выставленные пики переломил взмахом своего великолепного хвоста. Щелкнула плетка, но было слишком поздно.

Раздался истошный крик, хрустнули кости… Откушенная человеческая голова запрыгала по щербатым камням, в разные стороны полетели оторванные ноги. Туловище и руки мгновенно исчезли в пасти дракона. Воздух наполнился запахом крови. Все Железнозубые ведьмы шумно и глубоко вздохнули. Провожатый предусмотрительно отошел.

Подняв голову, дракон теперь смотрел на них. Его хвост все так же бил по полу.

Магия исчезла, но и без нее люди адарланского короля сумели вывести этих удивительных зверей. Магия исчезла, однако Манона вдруг ощутила то же ликование, какое охватывало ее перед каждым полетом. Знакомое чувство уверенности. Сама судьба привела ее в эту пещеру. Она будет летать только на Татусе или вообще ни на ком.

Ей не нужна покорная крылатая лошадка. Только Татус – такой же свирепый, как она сама. Дракон, чья чернота перекликается с ее собственной. Когда ее глаза встретились с бездонными глазами Татуса, она улыбнулась дракону.

Манона была готова поклясться, что он ответил ей улыбкой.

Вдруг смолкли все звуки поблизости. Эмрис перестал мурлыкать песенку. Его руки застыли, прекратив месить тесто. Лока перестал стучать ножом и даже закрыл неумолчно болтавший рот. Только сейчас, во внезапно наступившей тишине, Селена почувствовала, до чего же она устала.

Она и так, не поворачивая головы к лестнице, знала причину этой тишины. Руки Селены сделались лилово-красного цвета. У нее болели пальцы, ломило шею и спину, но… В проеме лестницы, скрестив руки, стоял Рован. В его безжизненных глазах не было ничего, кроме жестокости.

– Пошли.

При всей его внешней холодности Селена отчетливо улавливала раздражение фэйца. Ровану хотелось застать ее хнычущей в углу, оплакивающей свои ногти. Когда она уходила, Лока провел пальцем по шее и подмигнул. Должно быть, здесь этот жест считался пожеланием удачи.