– Да, вполне. – Интересно, как бы ненавязчиво выяснить? – А дома вы тоже играете в крокет?

– Нет. Практически никогда. У нас в Уайтсе в основном распространены зимние виды спорта.

Ага, значит, он из Уайтса… Нет, все равно не помню.

– Если честно, то я домоседка, – призналась я.

– Ну, тогда вам точно понравится в Уайтсе, – рассмеялся он. – Там я выхожу на улицу только в случае крайней необходимости.

– Прошу прощения. – (Так, в нашей компании появился третий лишний. Хотя его я как раз знала.) – Извините, ваше высочество, но не уделите ли вы мне секундочку вашего драгоценного времени?

– Конечно, Холден. – Я взяла его под руку и, повернувшись к мальчику из Уайтса, который казался совершенно раздавленным, добавила: – Было очень приятно поболтать.

– Надеюсь, это не было слишком грубо с моей стороны, – сказал Холден, когда мы отошли подальше.

– Ни капельки.

Мы медленно шли по саду, и он, как ни странно, чувствовал себя вполне непринужденно, словно ему не впервой было прогуливаться под ручку с принцессой.

– Но я вовсе не собираюсь вас задерживать. Я только хотел сказать вам, что меня восхитило то, как вы в прошлый раз отсеяли лишних парней.

– Да неужели? – искренне удивилась я.

– Истинная правда! Меня всегда восхищали женщины, твердо знающие, чего хотят, да и вообще, мне нравится ваша напористость. Моя мама возглавляет лабораторию в Банкстоне. Я хорошо понимаю, как тяжело руководить даже такой маленькой организацией, а ведь вам приходится рулить целой страной. Но вы прекрасно справляетесь. Мне нравится все, что вы делаете. Я просто хочу, чтобы вы знали.

– Спасибо, Холден, – сказала я.

Он кивнул, а я пошла прочь в глубокой задумчивости.

Этот случай в очередной раз подтвердил то, в чем я и так не сомневалась: если я буду слишком обходительной и любезной, меня никто не воспримет всерьез. И вообще, если бы я гладила парней по головке и нежно их обнимала, стал бы Холден так страстно мной восхищаться? Все дело в том…

– Ой! – Неожиданно я в кого-то врезалась и непременно шлепнулась бы, если бы меня вовремя не подхватила пара сильных мужских рук.

– Ваше высочество. – Хейл помог мне устоять на ногах. – Простите. Я вас не заметил.

Услышав неподалеку щелчок камеры, я срочно растянула губы в приветливой улыбке.

– Смейтесь, – процедила я сквозь стиснутые зубы.

– А?

– Помогите мне подняться и весело улыбнитесь. – Я заливисто рассмеялась, а Хейл после небольшой паузы пару раз мне подхихикнул.

– Ну и что это было? – Он по-прежнему продолжал улыбаться.

Я одернула платье и объяснила:

– Мы сейчас под прицелом у целой съемочной бригады.

Он принялся крутить головой.

– Не смейте! – одернула я Хейла, и он тут же повернулся ко мне:

– Ух ты! Вы что, всегда начеку?

На сей раз мой смех был вполне искренним.

– В основном да.

Его улыбка сразу увяла.

– Вот, значит, почему вы так стремительно убежали прошлым вечером?

Я сделала скорбное лицо:

– Простите. Я неважно себя чувствовала.

– Ага. Сперва убегаете, а потом пудрите мне мозги, – сокрушенно покачал он головой.

– Нет.

– Идлин, – прошептал он, – поймите, мне ведь тоже пришлось очень нелегко. Не слишком приятно говорить о смерти отца, о денежных затруднениях матери, которой даже пришлось устроиться на работу, о потере статуса. Подобными вещами трудно делиться. Но когда мы заговорили о вас, вы тотчас же меня покинули.

И в этот момент у меня снова возникло странное, необъяснимое, острое чувство незащищенности.

– Хейл, примите мои искренние извинения.

Он внимательно вгляделся в мое лицо.

– Я не слишком верю в вашу искренность, – произнес он, и я нервно сглотнула. – Но вы мне все равно нравитесь. Так что, когда будете готовы к разговору – настоящему разговору, – я к вашим услугам. Если вы, конечно, недрогнувшей рукой не прогоните меня прочь, как тех бедолаг.