Точно. Красота.

Темнота мгновенно стала пугающей при мысли о том, что я не могу одним движением руки развеять её. А там, на лестнице, как-никак находился человек. Живой.

Я торопливо отперла дверь и замерла, разглядывая его удивлённое лицо.

— Ты… — тихо сказал он.

— Я, — подтвердила я, не думая прекращать разглядывать его. — Простите, но это уже не смешно. Кто вы такой?

— У вас свет есть или нет?

Я покосилась на коридор.

— Пробки вышибло грозой, — уверенно подтвердил собственную догадку он, — или что ещё. В общем, я вот оттуда, — он ткнул в соседнюю дверь рукой. Ещё чемоданы разобрать не успел. У вас часто такое?

— Да. То есть нет, — я качнула головой. — Свет отключают, бывает иногда. Но соседи не стучатся посреди ночи, чтобы задать подобный вопрос.

— Извини… те.

— Зачем вам в три часа ночи свет?

— Работа, — развёл руками он.

Я ещё раз покосилась на коридор. Свечи у меня были. У кого же их нет?

— Я сейчас принесу, — сжалилась я, — подождите здесь.

Прикрыв за собой дверь, нырнула на кухню и отыскала в ящике стола ароматическую свечу. Вынесла ему.

— Спасибо, — сказал Денис. Я всё-таки вспомнила, как его зовут. — Буду должен. И обязательно верну.

— Оставьте себе.

Я закрыла за собой дверь. Вернулась в постель. И тут только задалась вопросом — какой работой без электричества может заниматься у себя дома в три часа ночи современный человек?

Ещё десять лет назад, когда пошёл вал мистических фильмов, мне казалось: чуть-чуть, вот-вот — и о нас заговорят.

Можно будет свободно выходить на свет, не скрывая, что ты — не человек, и люди смогут спокойно принимать то, что мы такие, какие есть.

Говорят, такие времена уже наступали на Земле. В Галлии, например, почитали и любили волков.

В Азии белоснежные кицунэ пользовались почтением со стороны людей.

А взять египетскую мифологию? Она же вся, целиком, про нас! Боги меняют лица, как инфантильная блондинка — перчатки или плащ.

Но, странная штука жизнь — никто и не заметил, когда колесо повернулось назад.

Снова зазвучало давно забытое слово «инквизиция» — пусть пока ещё и так же тихо, как звучали пару лет назад наши собственные имена.

Об Инквизиции не говорили вслух даже среди нас. И тем не менее каждый знал, что она есть.

Инквизиция — такой же ночной кошмар для нас, как и мы — для людей.

О нас много чего говорят. О том, что мы дикие, что не умеем управлять собой… Но ровно половина из сказанного — враньё.

Да, мы зависим от луны, и звериная форма нам нужна — но полнолуние здесь ни при чём. Без неё мы сохнем — как русалки, выброшенные на сушу, сохнут без воды.

Есть и те, кто не умеет или не хочет управлять собой. Ладно, скажем прямо… в основном это мужики. Ну, или мне как девушке удобнее так считать. Полагаю, кто-то из самцов наверняка скажет вам, что всё наоборот, и это самки перегрызут горло любому, кто им не угодит.

В общем, факта всего два: мы есть, и мы отличаемся друг от друга так же, как один от другого отличаются двое людей.

Всё дело в том, что инквизиторы — или охотники, как называю их я — в отличие нас, на одно лицо. Они, пожалуй, даже гордятся тем, что считают жертв по головам и не различают между собой ни двоих зверей, ни двоих людей.

Это, наверное, пугает больше всего. То, что они убьют тебя не потому, что ты сотворил зло. И не потому, что ты мешаешь им добиться своего. То и другое можно понять.

Если кого-то из волков настигла серебряная пуля с выгравированным на ней крестом — можно не сомневаться, его убили просто потому, что он волк. И всё остальное не интересовало никого.

Ты можешь делать что угодно, трепыхаться как только требует твоя душа. Ты даже можешь вступить с ними в сделку и думать, что помогаешь им.