Рыжий, конечно же, не выдержал. То ли следил за мной ещё со вчерашнего утра и знал, что про труп в лесу – не пустые слова, то ли докумекал, что шутить я не очень умею.

- Ладно! – он выставил руки вперёд. – Ладно. Я всё расскажу, - я пощекотала остриём горло куколки; рыжий схватился за шею, надумывая дыхание металла у кожи. – Да я же уже согласился!

- Это на всякий случай. Заклинание правдивости, - соврала я.

Рыжие кудряшки дрогнули, когда он покаянно склонил голову к груди и зарыдал настолько убедительно, что, будь я помоложе, - поверила бы.

- Как носит меня земля?! Как хозяюшка Туча ещё не разверзлась и не поразила молнией?! Как владычица Лужа не приказала Усатому утащить в омут эдакого мерзавца?! Как…

- Словесный понос твой остановить… - вставила я.

- Не, это невозможно, - отвлёкся от самобичевания лис и сразу же вернулся к прерванной тираде: - Лесовка должна была натравить на меня диких зверей, а Уголёк сжечь стыдом!

Я не сдержала зевок, в последний момент успев прикрыться локтем.

- Так тебя топить или резать?

Вис бросил укоризненный взгляд на дверь, точно до последнего надеялся, что она устыдится и выпустит пленника и, наконец, разродился:

- Грабить приходил.

- Это я уже поняла. Искал что?

- Любви и понимания! – рухнул на колени враль, почти натурально пуская слезу. – С детства не знал я материнской ласки, отец колотил меня и братьев, вынуждая бросить родной дом…

Пришлось вспомнить про пук крапивы ещё дважды, но только третий удар выбил из него правду:

- Ай, больно же! Я этим лицом работаю, между прочим, дамочка! Не трогайте лицо! Ай! Книгу! Книгу я искал! Колдовскую книгу!

На краткое мгновение я остолбенела. Всё тело словно заново прошило раскалённой спицей, намертво вживляя в него Дар.

Это было так давно…

Так давно, что уже перестало быть правдой.

- Нет никакой книги, - тихо сказала я, не узнавая в хриплом голосе свой. Прокашлялась и добавила прежним – ехидным и высокомерным: - И зачем же столь талантливому во всех смыслах господину понадобились колдовские услуги? К слову, я их оказываю вполне добровольно, на взаимовыгодных условиях.

Он поёрзал коленями по полу, собираясь если не вымолить прощение, то хотя бы прибраться:

- Помилуйте, госпожа!

- Госпожа, дамочка, миледи… - пробормотала я, недоумевая. – Из каких ты мест, что так легко мешаешь между собой языки и говоры?

Зря ляпнула, конечно. Любопытство – моё проклятье. Хотя нет, неумение выбирать мужчин – моё проклятье. Впрочем, одно другому всегда помогало.

- Мы с братьями путешествовали по всему миру с тех пор, как убежали от жестокого отца, - с готовностью сообщил вор. – Вынуждены были скитаться и браться за любую работу! Вот, помнится, как-то наняла нас одна вдовушка…

- Зачем тебе книга? – вернула я разговор в прежнее русло, пытаясь плотиной перекрыть полноводную реку его болтовни.

- Мой брат умирает! Он тяжело заболел, когда спасал тонуших в реке сироток! Двух… Нет, трёх маленьких девочек! С косичками, - подумав, добавил брехун, уверенный, что, чем больше деталей, тем больше и правды в сказанном.

- Не верю.

Он сгорбился, изображая старого деда, рассказывающего сказки:

- Близилась ночь… Наступала темнота… Река, едва освободившись из оков льда…

- И что же по темноте на реке делали маленькие девочки? Нет, я всё-таки тебя убью. Спокойнее будет. Или, по крайней мере, тише.

- Да что мне, наизнанку вывернуться, чтобы доказать?! – взвился он, прекрасно понимая, что коса нашла на камень.

- Если это поможет, - рассеянно согласилась я, раздумывая, стоит ли отпустить нахала подобру-поздорову или действительно прикопать. Знаю я одну бесхозную медвежью берлогу...