- А Запад, скорее всего, кишит васарами. Они знают, что у нас дороги сейчас под надзором, и поэтому, не лезут, но если мы пойдем за рекой на запад, найдем спуск, перейдем реку, то как раз можем выйти на земли, которые стали считать своими.

- Да, все так, Сири.

- Все равно, Бор, должен быть какой-то выход. Должен. Хорошо, если с севера никто не придет, но что-то мне кажется, они догадались, что мы не бедствуем, судя по лошадям, одежде и оружию, если они заглянули в мешки, они увидели, что мы делаем колбасы, которых у них точно нет, что мы делаем железо лучше, чем то, из чего сделаны их наконечники для стрел. И если они кого-то пытали, о чем я даже думать боюсь, могли и рассказать все о нас.

- Будем надеяться, что они не придут до того времени, пока у нас не будет дороги по воде. Второй недостроенный лапах мы доделаем еще дней за десять – пятнадцать, и тогда, сможем уйти все.

- Но мы же не можем оставить здесь скот, все что построили и с таким трудом начали. Они просто пожгут здесь все.

- Мы не знаем – сколько времени будут стоять корабли южан, а может это вовсе не южане, Сири, - вот об этом я и не думала. Да, нельзя оставлять берег, на который могут сойти чужаки, которые как каток могут пройтись по нашим землям. Я помню, когда ты начала говорить о том, что нужно бояться не васаров, а тех, кто приходит издалека, тех, о ком, мы можем вообще не знать.

- У нас было мало времени, Бор.

- Но мы могли отправлять охотников и на север, ставить там башни, ведь всего десять дней верхом! Почему мы были так уверены в своей силе? Не ты виновата, Сири, это мы виноваты – мы стали жить лучше, мы стали сытыми и перестали смотреть трезво.

Мы перевели скот ниже, к домам, что были у рудников, заняли там все сараи, возили туда корм и сено, перевезли необходимую одежду и продукты, и сами перешли жить в чужие дома. Мы должны быть рядом с рекой. Лишь бы вода быстрее спала, лишь бы мы успели, если увидим дым с севера. Лишь бы наши люди, которых мы оставили там, были живы. Лишь бы Драс был жив. И Сига... Я боялась просить много, поэтому, пока я молча молилась только об этих именах. Это было не честно, но об этом знала только я. 

12. Глава 12

Через неделю в поселке изменилось все: люди перестали громко разговаривать, все больше взглядов между делом было устремлено на север и юг. Женщины делали работу. Молча. Казалось, ничего хорошего здесь, в городке, где недавно кипела жизнь и улицы были заполнены людьми, не будет. Мы старались улыбаться детям, но не было смеха, не было искренности. И даже обычная беседа сводилась к простому обмену необходимой информацией. Я, словно, смотрела сериал, который меня угнетал, давил на меня, но я не могла выключить его.

- Дар, почему ты до сих пор не спишь, завтра нужно проснуться пораньше, - я села на край кровати, где он спал с сестрой, Ютой и мной. В доме, где мы теперь жили, было все заставлено кроватями, словно больница. Малышам такая постановка нравилась, и мы старались превращать все в игру – в интересную игру, где нужно пожить всем вместе и научиться новым словам, нарисовать много рисунков и слепить из соленого теста разных зверей.

Дети постарше – ровесники Дара, понимали все, и старались выполнять мужскую работу, и женщины следили за тем, чтобы мальчики не увлекались. Мы боялись, что они организуют спасательную операцию, и сбегут. Поэтому, мы дежурили ночами, постоянно смотрели в сторону моста, прислушивались к их разговорам.

- Мама, мы с тобой могли остаться там и помочь им, а мы сбежали как трусы, - он не смотрел мне в глаза, и все это время старался не говорить со мной.