Хорошо оборудованная территория, с прекрасно сохранившейся и по всей видимости на ходу военный ЗИЛ с установленными броне пластинами и бронежилетами на окнах транспорта, лобовое стекло было закрыто, металлические жалюзи с решёткой. Рядом стояли бойцы, настороженно посматривая на них.

На главной площади были люди, шли торги у прилавков, за главной площадью стояла церковь, туда отряд с монахом и отправлялся, а перед церковью стоял хор и пел красивыми голосами: «Из общих правил исключение, Всё это наше поколение! Поколение злых, поколение смелых, Поколение других, поколение первых, Общество нас, со всем несогласных, Серости массы неподвластных! Поколение злых, поколение смелых, Поколение других, поколение первых, Общество нас, со всем несогласных, Серости массы неподвластных!»

Отряд зашёл внутрь, и монах протянул Лире черный платок, она взяла его в руки и посмотрела на Дена вопросительным взглядом. Ден, одобрительно кивнув, обратился к ней чуть шёпотом – «Тут так принято, в храме девушки одевают платок», и перекрестившись, увидел, что Лира завязывает себе глаза этим платком. Он остановил её, широко улыбаясь, со словами: «Да боже мой, господи, давай помогу. Что за нелепица.» Опустившись на одно колено, Ден только успел завязать платок на голове Лиры, как к ним обратился священник. «Дети мои… Я приветствую вас в нашем скромном обители», – его голос с эхом прокатился по помещению и не отрывая от них взгляда, перекрестившись, продолжил – «Рад, что вы, наконец, прибыли к нам, слышал о благих деяниях ваших… »

Гор шагнул вперёд и хотел протянуть священнику руку, но остановил себя, пытаясь вспомнить, принято это или нет. Он, перекрестившись, произнёс: «Здравствуйте, мы… мы к вам за помощью. Где мы можем обсудить дела?»

В церкви всё было в свечах и золоте. Такое количество восковых белоснежных свечей производило недоумение у отряда, мысль о том, что кто может столь дефицитный ресурс просто тратить для красоты и атмосферы, а не в целях необходимости, была диким и даже фантастическим. Зайдя в соседнюю комнату, они оказались в свободной и светлой столовой, в которой уже обедали люди в абсолютной тишине и только шаги отряда разрушили, казалось, не только эту тишину, но и что-то сакральное и неосязаемое.

Павел, один из бойцов отряда, тихо обратился к товарищу: «А вот и столовая для путников и добрый дедушка, а я думал врёт деваха.» Лихачь, идя рядом, услышал, как обращение было к Вару и указал пальцем в сторону раздачи еды и очень тихо произнёс: «Нехилые пожертвования тут видимо, еды на годы хватит для целой армии». Присев за стол, монахи принесли кувшины с вином и стали подносить блюда. Ден обратился первый: «Отче. Скажите, за чей счёт этот банкет?» Священник улыбнулся и спокойно произнёс: «Не переживайте, я вижу, вы богобоязненные, добрые люди. Кушайте.»

Отряд принялся трапезничать, посчитав, что нельзя упускать такой шанс, плотно пообедав свежей едой, которая была редким гостем в их животах. Лихачь старался не торопиться, чтобы не показать свой голод и жадность, обратился к священнику: «Очень вкусно. Спасибо, что приняли нас, святой отец… Скажите, а откуда свежие овощи и вино? Я последний раз пил вино лет десять назад.»

Отряд, приостановившись, с едой во рту, как будто этот вопрос означал, что сейчас придёт плохая новость или беда. Мысли начали бойцов в эту короткую паузу стали перебирать варианты: может, это отрава или аномалия, а может, он попал в воронку Хомича и сейчас лежит где-то в канаве и видит видения, подумал Илья по позывному Красный.