В трубке послышалась возня, смех и шуточные пререкания, это мама пыталась выхватить трубку.

– Не слушай его, доча, я, если что, и два торта испеку, приезжай пораньше!

Слушая их, я невольно начинала улыбаться. Вообще, я у них ранний ребёнок и единственный, поэтому горячо любимый и гиперопекаемый. Папе было двадцать два, когда он на год попал в военный госпиталь по ранению. Мама там стажировалась, ухаживала за ним, ну и… Появилась я. Маме тогда ещё и двадцати не исполнилось.

Всю жизнь меня преследовал некий диссонанс в их поведении: они или сами дурачатся как дети, или гипертрофированно начинают вокруг меня квохтать, как наседки. Среднего не дано. Сегодня настроение было как раз шутовское и дружеское, что не могло не радовать и позволяло немного умолчать про мои вчерашние приключения. Чего при другом настроении и лёгком папином допросе я сделать бы просто не смогла.

– Мам, пап, я на двадцать девятое взяла билеты из Санкт-Петербурга, – поспешила обрадовать родителей. – Тридцатого к вечеру буду уже дома.

– Жень, ты куранты с нами или уже пригласили куда-то отмечать? – задали наперебой главный вопрос.

– Полночь, конечно, с вами, подарки вскроем, – честно огласила свои планы. – А потом за мной Сашка зайдёт, по гостям отправимся!

– Ну и правильно, нечего с нами сидеть, друзья год не видены, – шутливо поддел папа, – а мы с мамой найдём, чем заняться.

Снова послышались приглушённая возня, мамин смех и шлепки, будто кому-то надавали по рукам.

– Дочь, у тебя там всё нормально? – вдруг совершенно другим голосом произнёс отец. Я даже опешила от такого резкого изменения тембра и слегка замешкалась с ответом.

– Конечно, папуль, а почему ты спрашиваешь?

«Неужели где-то на федеральных каналах вышел сюжет про „обрушение крыши“ в нашем музее?» – пронеслась паническая мысль. – «Да ну, не может быть. Всё же решили вчера».

Ещё ночью вышло сообщение о взятии Хааннаахами на себя ответственности за нарушение кровли краеведческого музея при монтаже камер наблюдения, а также об устранении нанесённого ущерба за их счёт и выделении частного пожертвования музею в размере пятилетней государственной дотации.

После такого регионалы чуть от зависти не удавились, а музейные работники полезли доставать самые смелые сметы по реставрации некоторых залов бывшего мужского монастыря.

– Да снилось тут всякое, вот и переживаю, – недовольно буркнул отец.

– Пап, да мне тоже много что снится, и не всё с приятным сюжетом, к сожалению. Но из последнего приснилось, что в прорубь нырнула, – с оптимизмом переиначила я свои сегодняшние утренние купания в ледяной воде. – Может, и в реальности тоже попробовать?

Папа рассмеялся. Похоже, уловка по отвлечению внимания удалась.

– Доча, ты же воду любишь, только если она парное молоко по температуре напоминает. Какой холод?

– Ты знаешь, папуль, здесь это очень распространено. На Крещение делают прорубь на слиянии двух рек возле Воскресенского собора и проводят купания под надзором МЧС и медиков, – поделилась впечатлениями от прошлогодних мероприятий и тут же поспешила успокоить отца, – но я ещё точно не решила, готова ли на такие эксперименты. Однако стоит признать, смотрится очень атмосферно!

– Ну, если надумаешь, расскажу тебе, как лучше всего организовать свой первый раз, – голос отца снова стал беспечный и спокойный, – чтоб не было, как у нас с дядей Мишей.

О, пресловутый дядя Миша, боец отцовского отряда, получивший позывной Мëрфи за сбор на свою голову всех неприятностей группы. Баек про него я слышала тысячи, большинство были весёлыми и все до единой поучительными. Договорившись, что эту историю я обязательно услышу дома, быстренько свернула разговор, сославшись на занятость по работе в музее. Папа мгновенно сориентировался и обещал перезвонить ближе к вечеру. За что я его обожаю, так это за то, что хотя бы по поводу работы у нас с ним не возникает недопониманий. Отец придерживается мнения, что любая профессия нужна и важна. Выполнять свою работу нужно качественно и с душой, чтобы не было стыдно смотреть людям в глаза и по утрам в зеркало.