За окнами, за снежной замятью…
Быть может, лишь огонь и лёд?..
Да что ж мне делать с этой памятью:
Я – каторжник с проклятой памятью,
Да не сорвать, не сбить колод!
Петербург воздушной профитролью…
Стрелки часовые – крылья птицы
Над свинцовой тяжкою волной.
…Милые, знакомые все лица:
Остров, называемый Столицей,
С жизнью вольной, дикой, островной…
Там, где сны о Вечности и лете,
Где туман широкой полосой
Над Невой восходит на рассвете…
О, как этот лунный воздух светел,
Топкий, залигованный с грозой!
Царедворца длящимся застольем,
Плотника, врача, часовщика
Иль Царя? Замешанное с болью,
Счастье, зарифмованное с болью…
…Петербург воздушной профитролью,
Где в мильон молекул молока
Воздух
Синий
Взбит.
Невесомость, хрусталь, седина…
Невесомость, хрусталь, седина…
Чуть намеченный мечется день
В двух хрусталиках глаза. Стена
В Гейдельберге, хранящая тень
Дорогую.
Проник в лабиринт
Южный ветер – горчайший недуг —
В память лет, что вседневно хранит
Гейдельберг, Гейдельберг, Петербург…
Ветхой зелени страшен пожар —
Обретённый и брошенный рай.
Просочившись в глазной капилляр,
Покрывается облаком Rhein.
Чуть мелькнуло и заволокло.
Шестигранник замкнет голубой
В недостроенных сотах крыло,
Стрекозиное злое крыло —
Невесомость.
Мелькнет надо мной
Ветер Севера…
Санкт-Петербург, 2006–2017 годы
И здесь весна – игра без правил…
Подснежье
Крапленых листьев
или карт.
И здесь весна —
игра без правил,
Их ворохом обрушил
март,
И стекла окон
раскровавил.
Оставив Город
без прикрас,
Погнал снега к защитным
дамбам
Невы…
И заморочил нас
Своим
чудаковатым ямбом…
«Под лучами…»
Под лучами —
дрогнувшая завязь,
Слов замес
языческих, недлинных…
Город, постепенно
распадаясь
На квадраты
Площадей старинных,
Оживает…
Вечности ли вектор,
Яркий луч,
тончайший след оставив,
Сквозь каркасы жесткие
Проспектов,
Рек изгибы, стянутых
Мостами…
Дней февральских
сброшенные робы…
Древний мир,
увиденный впервые…
…У Лаваля львов
гранитнолобых
Проступают капли
дождевые.
И viole d'amour
старинной скрипкой,
Стынет сердце,
требуя настройки…
…Весен всех трагический
постскриптум,
Долгий путь
Невы, Фонтанки, Мойки
К Лету.
Март в Петербурге
Чем есть,
быть лучше, не стараясь,
Нахмурившись,
проходит ранний,
На плуг огромный
опираясь,
Март и твердыню неба
ранит.
Тревожно дышащий и
грузный,
Равняет световые
гряды…
…Незрелой коркою
арбузной
Свежеет
ветер…
И дни проходят
Сновиденьем,
Пройдут – меж пальцами
растают,
Весны Растрелли
лишь мгновеньем —
Тысяча
первой…
Санкт-Петербург, 2002 года —
München, 2023 года
Paris: я в изгнании словно в раю…
Я в изгнании словно в раю,
У волнистого Млечного края…
И целую я руку Твою,
И куда мне бежать, я не знаю,
За Тобой…
Середина строки:
Ледяная волна заструится
Самой медленной в мире реки
С парой туфелек алого ситца.
Не латынь, а простые слова
Мы с улыбкою на ухо скажем,
И восходит опять синева
Над янтарным и солнечным пляжем.
Слово «Вечность» – ну, что же, пускай! —
Отпечатавшись в прорве песка,
Вмиг волна забирает морская,
Как зовут тебя – Брут или Кай,
До сих пор я не знаю…
Не знаю!
Paris. Дыханье прошлого костра…
Дыханье прошлого костра —
Как та «Батавия»…
Кружилось «завтра», а «вчера» —
Мерцало, таяло.
Цветную створку отворишь,
Поправишь волосы,
А там шумит, бурлит Париж,
Цветет по-прежнему Париж
За гладиолусом.
И стрелок двух двойная тень: