Ярик возмущенно фыркнул, но спорить не стал. Видимо, искалеченная рука кое-чему его научила.

– И какие же будут указания?

– Ты сидишь в офисе и ждешь моего возвращения. Не высовываешься, не прешься самостоятельно спасать мир, не открываешь дверь посторонним.

– Совсем как мама учила. Я просто сижу и ничего не делаю?

– Нет, сделать как раз придется. Я хочу, чтобы ты нашел мне всю информацию о Денисе Миртове. Кто какой, чем жил раньше, где обосновался, что у него за семья – все. Поговорим с ним, когда я вернусь. Точнее, я поговорю, а ты поедешь со мной, если захочешь, и если…

– Если что? – поторопил его Ярик.

– Если к этому моменту он еще будет жив.

Он никогда раньше такого не делал, да и сейчас не следовало бы. Но по-другому почему-то не получалось.

Обычно Дмитрий не лез в расследования. Он делал для восстановления справедливости все, что мог, как судмедэксперт. Но когда доходило до бесед со свидетелями или поиска подозреваемых… Нет, он так не умел, у Леона, при всех его недостатках, получалось куда лучше. Да и у этой сумасшедшей тоже! Они умели найти с людьми общий язык, а Дмитрий, оказавшись на чужом поле, обычно терялся и не чувствовал никакой уверенности.

Так что поначалу он был уверен, что и тут не полезет на рожон. Но это дело не отпускало его… Стоило ему закрыть глаза, как ему снова мерещились тела из парка. Дело было не в самой смерти, Дмитрий за свою карьеру видел не одну сотню трупов. Дело было… в неправильности, что ли. С этими людьми поступили чудовищно, как со скотом, использовали их, а потом закопали без могил, как мусор.

Мысль о том, что подонок, устроивший это, может остаться безнаказанным, злила его. Дмитрию казалось, что следователи занимаются не тем и не так. Даже Леон и Анна возились непонятно с чем, хотя он пытался указать им, что нужно делать!

– Мы как-нибудь сами разберемся, – только и ответил ему брат.

– Но вот же свидетельница есть, настоящая, важная!

– Не такая важная, как тебе кажется.

– Почему нельзя с ней поговорить? – настаивал Дмитрий.

– Потом поговорим, когда станет точно ясно, что ее показания важны.

– Чем раньше, чем лучше!

– Слушай, чего ты завелся? Если тебе так хочется, иди и поговори!

Вот с чего все началось. Тогда это были просто слова, которые Дмитрий и всерьез-то не воспринял. Но они не отпускали его, крутились в памяти, как комар, от которого просто не отмахнуться. Действительно, а почему бы не попробовать самому? Хотя бы в этот раз – потому что так нужно.

Он не выдержал, рассказал обо всем жене, и она поддержала его. Мила только уточнила:

– Это не опасно?

– Нет.

– И следствию не навредит?

– Нет, не думаю.

– Тогда езжай и поговори с этой женщиной. Возможно, это действительно важно. А если нет… Тебе, по крайней мере, станет спокойней.

Они с Милой могли ссориться сколько угодно и не понимать друг друга. Однако она всегда знала, что по-настоящему важно. Дмитрий до сих пор не мог поверить, что он чуть не потерял ее по глупости!

Рассказать ту же правду Лидии он не мог. Ему и с Милой говорить не следовало: все материалы по этому делу оставались секретными. Но в Миле он не сомневался, она его не выдаст. А Лидия, если узнает, тут же в интернет взволнованный пост настрочит!

Поэтому она узнала лишь о том, что сегодня прогулки с ней и сыном не будет. Раскричалась, конечно, но иначе и быть не могло. Если бы она вдруг приняла такую новость тихо и смиренно, значит, она в заложниках у террористов – или ее заменили на клона. Но Лидия осталась верна себе, она вопила, что никогда больше не подпустит его к сыну, раз он такой хреновый отец. Раньше эта угроза пугала, теперь – нет. Дмитрий знал, что через пару дней она успокоится и сама позвонит. Даже к лучшему, что она и малыш останутся в стороне от этой грязи.