Вскоре хулиганские банды появились и в других районах города. Рощинцы и гайдовцы роптали: новички, говоря нынешним языком, совершенно «отмороженные», живут не «по понятиям». По словам родоначальников питерского хулиганства, ножи и гири они применяли только в стычках с соперничающими группировками, не промышляли сутенерством, а вот те, кто пришел им на смену, были горазды на любое беспричинное преступление и использовали своих возлюбленных как товар.

Действительно, после 1905 года хулиганство охватило весь Петербург. Главными местами для прогулок хулиганов считались Вознесенский проспект, Садовая за Сенным рынком, Фонтанка, Шлиссельбургский проспект, район Нарвских ворот, Пески, Лиговка и особенно Холмуши – район нынешнего клуба «Грибоедов».

В любом мегаполисе мира есть так называемая красная или фронтовая зона. Она примыкает к крупным транспортным узлам, расположена невдалеке от центра. Здесь кончается район банков и офисов, дорогих магазинов и ресторанов. Зажиточные горожане предпочитают селиться от нее подальше. Но и рабочий класс здесь редок – фабричные окраины в стороне от красной зоны. В этом квартале селятся люди без корней – случайный, наплывной, рисковый народ. Тут сомнительные бары, дешевые гостиницы, воровские малины, притоны наркоманов. Путеводители советуют обходить это место стороной. Такими были нью-йоркская Гринич-вилледж, берлинский Кройцбург, одесская Молдаванка, московская Марьина Роща. В Питере фронтовыми зонами с середины прошлого века считались Лиговка at large от Коломенской и Боровской до рельсового пути Николаевской железной дороги, от Невского проспекта до Волкова кладбища, периферия Петроградской стороны и Васильевского острова, Выборгская сторона.

Мне приходилось бывать в подобных районах в разных уголках нашей страны – серые лютые лица с безнадегой в глазах, обшарпанные стены, разбитые улочки, без ножа в кармане на улицу выходить не рекомендуется. Время идет и такие места меняют лишь названия и географическое положение, сохраняя свою атмосферу. Думаю, человечеству не скоро удастся избавится от подобных зон. Но продолжу о хулиганах в Питере.

Население Петербурга в 10-е годы растет с необычайной скоростью. Темпы жилищного строительства не поспевают за количеством потенциальных новоселов. В то же время Питер не Рио-де-Жанейро, никакие бидонвилли в нем появиться не могли, на территории столицы любые здания возводились с разрешения строительного отдела городской управы.

В результате городские бродяги и деклассированные элементы жили на двух огромных городских свалках – Горячем поле напротив Новодевичьего монастыря и поле Гаванском, находившемся на месте нынешнего Дворца культуры им. Кирова. Полиция исправно пыталась выкорчевать бродяг, как говорили тогда, персонажей, достойных пера Максима Горького, из их шалашей и нор; для этого нередко использовались любимцы публики полицейские собаки Атлет и Ахилл, специально для этого натренированные. На Гаванском поле городовые однажды обнаружили пожилого оборванца, бывшего чиновника, который ежедневно проводил там ночи, ловко закапывая себя в мусор. В канаве с мусором около Крестовского моста собаки разыскали убежище двух странных субъектов, которые сказали, что они внуки дедушки с Луны, и отказались от малейших объяснений.

Все эти оригинальные горожане доставлялись в сыскное отделение для удостоверения личностей через антропометрическое бюро.

Типичная история с Васильевского острова. В конце июня 1913 года в районе Гаванского поля двое хулиганов – Иван Веселов, 21 год, и Николай Щербаков, 22 года, – встретили рабочего Карла Рыймуса, находившегося в состоянии глубокого алкогольного опьянения. Рыймус был прилично одет – на нем были две сорочки, пиджак и сапоги. Он возвращался мимо злосчастного Гаванского поля домой. Веселов и Щербаков, приметив его, уговорили продать одну сорочку, а вырученные деньги пропить. Рыймус легко согласился. Сорочку продали за 50 копеек, выпили вместе, после чего пролетарий заснул.