Ее блестящие голубые глаза поднимаются к моему лицу, рот открывается в немой букве от шока. Я тоже не ожидал от себя признаний, но эмоции зашкаливали.

– Ди… – хнычет она и обнимает себя руками. – Зачем ты тогда спросил, пойду ли я с тобой на свидание, если бы ты предложил?

– Я хотел проверить, изменилась ты или нет. Но не переживай, я получил довольно красноречивый ответ.

Она делает неловкий шаг в мою сторону, с умоляющий взглядом. И пусть моё сердце приказывает мне обнять ее и заткнуться, но меня уже не остановить.

– Мне омерзительно даже смотреть на тебя теперь, – я лгал. Беззастенчиво лгал, а она верила. Ее тело дрожит от этих едких слов. И я добиваю ее и себя: – Исчезни из моей жизни, слышишь? Не появляйся в ней больше никогда.

Я знаю, что больше не смогу смотреть на неё, переполненный ненавистью к себе, поэтому быстро сажусь в машину и жду, когда она сядет, чтобы всё-таки увезти ее домой. Я не брошу её здесь, как бы не был зол на себя или на неё.

Но она не садится.

Мэди шагает вдоль дороги, и я вновь покидаю водительское кресло, следуя за ней по пятам, пока она не звонит кому-то и за ней не приезжает маленькая машина. Я останавливаюсь достаточно далеко и наблюдаю за тем, как Мэди буквально падает в салон. Только тогда позволяю себе развернуться и идти обратно к машине, с мыслями в голове, которые подобны пчелиному рою. И весь рой изнывает от ненависти ко мне, жалит сердце и душу. Но я заслужил все это, заслужил даже большей боли.

Мэди

– Походу, он запал на тебя, – воодушевленно лопочет под ухом Тара.

Хмурюсь, окинув взглядом студентов, которые занимают кресла аудитории.

– О ком ты?

– О рыцаре, который вытащил тебя из лап языкастого дебила.

Мои брови начинают противиться мне, как и мимика, не желающая, чтобы они встретились на переносице. Конечно, я знаю, о ком она.

– Ты о Ди?

– О нём, – хитро улыбается подруга. – Он просверлил в тебе дыру за несколько секунд, пока поднимался.

– Он ненавидит меня, – выдыхаю я, совершенно позабыв о том, что ни Тара, ни Анна не знают нашу предысторию. В ушах эхом звенят его недавно брошенные слова:

– Исчезни из моей жизни.

– Ты видела себя? – хихикает Тара, пока я продолжаю выводить пальцем рисунки на поверхности стола, в нерешительности поднять глаза. – Ты можешь даже гея обернуть обратно в гетеро. И кстати, он поладил с твоим братом, ещё один плюс, почти зелёный свет.

– Они знакомы уже давно.

Тара хмыкает и пихает меня плечом.

– Да что с тобой? Где моя подруга?

Несколько дней назад твою подругу вкрутили в асфальт без необходимых приспособлений, —хочется сказать мне, но молчу. Я сполна вкусила ту словесную мерзость, что вывалил на меня Ди. Я словно вернулась на несколько лет назад, только на этот раз на его место. Сейчас, когда понимаю весь спектр чувств к этому парню, каждой клеточкой тела и сознания ощущаю ту ноющую боль, словно кто-то ковыряет старую рану. Сейчас я испытываю чувства, а он выстрелил мне прямо в лоб тем же. Ди не настолько эмоционален, чтобы орать на всю округу, что ненавидит меня, а вот я была на это вполне способна. И я сделала это. Отныне, меня жалят его слова, как рой пчёл, улей которого я выпотрошила.

Я не знала. Не догадывалась. Не понимала. Я хотела разделить жизнь с чудовищем, надев розовые очки на несколько лет. И не только я. Все придерживались мнения, что Сид – лучик солнца. На самом деле, он был затмением, которое перекрыло доступ не только к солнцу, но и к кислороду. И сейчас, пряча правду глубоко внутри себя, а также Мэйса, мы продолжаем жить так, словно ничего не было, словно всё в порядке. Но во мне нет того единого целого механизма. Он навсегда частично поломан. Это ваза, осколки которой не склеить в идеальное целое, что было до. Я ненавижу его за это. Возможно, это не самое ужасное, ведь ещё ужасней факт того, что я продолжаю верить в светлое. Я всё ещё верю, что ваза может собраться в ту новую, что когда-то была.