– Нам не пять, чтобы ты бегала в мою кровать. Под диваном нет бабайки.

– Теперь она в моей голове.

– Ладно, – повержено тянет брат. – Хочешь об этом поговорить?

– Нет.

Что-то непонятное пробурчав под нос, он плюхается на подушку и протягивает под неё руки. Кроме того, он разваливается в позе звезды, из-за чего пространства становится меньше.

– Ты не мог бы сдвинуться? – прошу я, толкая ногу на его сторону кровати.

– Нет, – с улыбкой, заявляет он. – Это моя кровать.

– Ты самый большой засранец в мире, Картер.

– А ты самая большая заноза в мире, Картер.

Буркаю и укладываюсь поудобней. Как ни странно, но в следующую секунду понимаю, что улавливаю тот самый желанный покой для сна.

Ди

Открываю тяжелую деревянную дверь с золотистой ручкой, краска которой в большинстве своём отвалилась или стерлась, и захожу в здание, отданное братству. В нос сразу ударяет терпкий запах алкоголя и кучи грязных вещей, причём запах настолько едкий, что глаза начинают слезиться. Смотрю по сторонам холла и не вижу ни одной живой души, по этой причине решаю провести себе экскурсию, с каждым шагом желая не наткнуться на тело, захлебнувшееся в своей рвоте. Сейчас почти вечер, и что-то подсказывает мне, парни не были сегодня на ознакомительных лекциях.

Груды жестяных бутылок, стеклянные практически все разбиты, пустые пачки чипсов, белые дорожки и наконец-то живой человек, хотя по его виду не скажешь. На диване лежит худощавый парень и из-за высокого роста ему пришлось перекинуть половину ног за диван, положив их на подлокотник. Его лицо выглядит неестественно бледным, чёрные волосы мокрые и спутанные, но на лице блаженная улыбка.

Подхожу к нему и хлопаю ладонью по щеке, которая, к моему сожалению, оказалась мокрой – скорее всего слюни. Сжав губы, вытираю руку о штаны и пихаю парня коленом в бок, но он все так же спит. Вдруг он начинает облизываться и кряхтит:

– Пошёл на хрен, Бобби.

Секунду медлю, прежде чем ответить:

– Похоже, он уже там, – если его нет на первом этаже, то он может быть на втором, но это я не собирался говорить только что очнувшемуся парню с жутким запахом изо рта и скорее всего больной головой.

Глаза парня резко открываются и в шоке смотрят на меня. Он оглядывает меня с ног до головы и визжит.

– Мы все вернём, мужик, только скажи, где Бобби? Просто вчера совсем загулялись и забыли про это, не обессудь, – хриплым голосом с примесью испуга, говорит он.

Нервно дёргаю плечом. Тупые стереотипы. Не все испанцы должны быть торговцами.

– Понятия не имею, где Бобби. Может, умер где-нибудь здесь от передоза, – резко отвечаю ему. – Что более вероятно.

Его глаза округляются ещё больше.

– Нет-нет, не забирайте его.

Я заметил застывшие слёзы в его глазах. Больше мучать доходягу не видел смысла.

– Расслабься. Тебе в следующий раз стоит запоминать барыг в лицо, чтобы избежать таких ситуаций. Перед тобой мог быть кто-то менее благородный, и заставил бы вывернуть штаны, оставив без цента.

Но тело парня действует обратно моим словам. Он дёргается, садится на диване, повернув голову в мою сторону, и тяжело дышит.

– Какого хрена ты тогда здесь делаешь? – уже более грубо спрашивает он. Наконец-то правильные вопросы.

– Теперь я также состою в братстве.

– Вместо Бобби? – парень вздыхает.

Закатываю глаза от этого придурка.

– Понятия не имею.

Что-то или скорее кто-то смеётся за диваном, издавая хныкающий звук:

– Чувак, не кипишуй, я здесь.

Парень тотчас подпрыгивает на диване, быстро встаёт и заглядывает за его спинку.

– Слава яйцам, Бобби, я думал тебя забрали и продали на чёрном рынке, – на его лице расцветает облегчение.