- На этом и остановимся. Я позвоню ему завтра сам. А ты не лезь! Слышишь, Жень, не надо из себя железную леди строить.

- Может, отцу позвонить…

- И что он сделает?

- Не знаю. Ничего не знаю, Ром. Но и платить – не выход, ты же понимаешь, что это рэкет какой-то… у него, может, вообще удостоверение поддельное.

- Вот завтра я все и выясню. Езжай домой, Лунга, глаза уже краснющие.

- Ладно, - накидываю на плечи пиджак, - ладно.

Из ресторана сразу еду домой. Но даже там, в теплой и уютной квартире, меня потряхивает от произошедшего. А еще от злости и бессилия. В такие моменты я жалею, что все-таки не доучилась на юридическом. Хоть что-то бы знала, куда бежать, что делать. А так… так все пустое.

Выхожу из душа, аккуратно намотав полотенце на голову. У зеркала тщательно мажу лицо кремом, зацикливаясь на своих красных белках. Да уж. Работа за один день сделала то, от чего я избавлялась десять дней отпуска. Опять этот больной взгляд и синяки под глазами. Так и в кому свалиться недолго.

На кухне завариваю зеленый чай с мелиссой. А потом подпрыгиваю от неожиданно раздавшегося в дверь звонка. Перевожу взгляд на часы - полпервого.

Тихо подхожу к двери, отодвигаю задвижечку глазка. Вилка?

Быстро открываю замки, впуская Лужину в квартиру.

- Вил, ты чего так поздно?

- Прости, я звонила, ты, видимо, не слышала, - опускает глаза. - Жень, можно у тебя переночевать?

- Конечно, - пячусь, - что за вопрос?!

- Спасибо.

- Вил? Что случилось? Опять поругались?

- Хуже, мать его нагрянула. И с порога, как всегда, понеслось… а самое обидное, знаешь что?

- М?

- Эта рухлядь старая упрекнула меня неумении готовить. Меня! Я шесть лет в Париже отработала, в мишленовском ресторане, пока сюда не вернулась… и его не встретила…

- Тихо, спокойно. Пойдем чайку попьем?

- А покрепче есть что?

- Найдем, Вил.

На кухне я достаю из шкафчика бутылку текилы. Осталась еще с Зотовского дня рождения.

- Садись, я сама все сделаю, - отбираю у нее из рук нож и тонко нарезаю сыр, - лучше бокалы достань.

- Где?

- Там справа наверху.

- Все, вижу.

Быстро сообразив мини-банкет, усаживаемся за стол. Вилка надкусывает ломтик сыра, и, словно за упокой, опрокидывает стопку текилы, закусывая ту лимоном. Соли она избегает.

- Полегчало?

- Немного.

- Ну и хорошо.

- Женя, я завтра на работу к обеду приду, прикрой, если что. Нужно домой съездить, вещи кой-какие забрать.

- Решилась?

- Не знаю… сейчас на двести процентов уверена, что не вернусь к нему больше. На развод подам, сколько можно? Он полгода на диване лежал, я за двоих пахала… и все равно изо дня в день во всех бедах была виновата.

- А я тебе еще два года назад говорила…

- Говорила, Жень, говорила. Только сказать-то просто… а сделать…

- Все, прекрати это уныние. Нормально все будет. Прекрасно даже! Слышишь?

- Слышу. Лунга, как же я тебя люблю. Что бы делала, если б ты к нам, вся такая зелененькая, официанточкой работать не пришла, а?

- Зотовой бы плакалась.

- Зотовой поплачешься, у нее ж от всех проблем одно лекарство.

- Ага, член.

- И я о том же.

- Хотя тебе не помешало бы парочку присмотреть, - наливаю еще текилы.

- Ну что ж, тогда устроим кастинг. Вот разведусь и уйду в загул. Такой, что Зотовой не снилось…

- Ты полегче. Мне Даринки с ее похабными историями одной вот так, - показываю куда-то выше своей головы, - хватает.

- Ну вот, а у меня только душа в рай полетела. Кстати, Жень, а что у нас там за инцидент в ресторане?

- Ой, Вил, сама еще не разобралась. Какой-то мужик приходил. Деньги за крышу вымогал.

- Крышу?

- Ага.

- Он какой год на дворе видел?