Мне следовало подумать, что это сильно заденет его, но правда – сука. Необходимая сука.

– Ладно, ты прав. Она ненавидит меня. Но что ты тогда предлагаешь делать? Бежать от проблем в другую страну, как это сделал ты?

Тело налилось свинцом.

– Фильтруй свою речь. Ты знаешь, что ты мне как брат, но я с радостью выполню задуманное Марией, если ты скажешь ещё хоть слово о моём выборе.

Даниэль нехотя кивнул.

– Видишь, тебе не нравится, когда в твою душу лезут. В таком случае, ты не лезь в мою и пропусти меня.

– Я бы не стал лезть, если бы это не касалось моей сестры.

– Она уже давно не маленькая.

Я смерил его насмешливым взглядом.

– Ну, конечно, кому как не тебе рассказывать о том, что она не маленькая?

Готов поклясться, что увидел багровый румянец, разливающийся на щеках друга.

– Я имел в виду не то, что ты подумал. На самом деле, мы ни разу не…

– Что, правда, что ли? Мой друг оказался благородный кровей и до свадьбы ни-ни?

– Ты идиот, Фуэнтес, – как-то раздосадовано выдохнул он. – Секс не нужен, чтобы любить человека. Да я бы был счастлив, если бы Мария вышла за меня и любила меня так же, как и я её, убирая постельные сцены из нашей жизни. Я бы смог прожить без этого, в конце концов, у меня есть рука. Мне просто нужно, чтобы она была рядом. Рядом со мной, всегда. Чтобы мне не нужно было беспокоиться о том, где там моя взбалмошная девочка, и в какую передрягу она опять ввязалась. Я люблю Марию просто за то, что она есть. И я хочу взаимности.

Я смотрел на него с приятным удивлением и счастьем, что у моей сестры есть такой человек, а у меня есть такой друг.

Облизнув пересушенные губы, я уже хотел отойти в сторону, чтобы пропустить Даниэля, но тут же вспомнил кое-что ещё.

– Когда ты последний раз говорил с Марией?

– За день до её отлёта к тебе. А что?

Я склонил голову набок, изучая его. Если он сейчас соврёт, то мне будет плевать на нашу дружбу, потому что семья дороже.

– Ты сказал хоть слово о том, что она сумасшедшая? Или любую другую дрянь о её болезни?

Кадык Даниэля дёрнулся. В его взгляде я заметил страдание и ту печаль, которую часто вижу в зеркале.

– Мы очень сильно поссорились, потому что я встретил её после пьянки в клубе, а ты же знаешь, что ей нельзя пить в одиночку. Ну, я и…

– Я спросил не это.

– Да, я сказал ей.

– Что? – я сжал челюсть до болезненных ощущений. – Что. Ты. Сказал.

– Что её никто не полюбит кроме меня, потому что она биполярная.

В следующее мгновение мой кулак прилетел в челюсть Даниэлю. И я впервые в жизни ударил его.

– Как ты мог, ублюдок? Ты как никто знаешь, с чем ей приходится сталкиваться в этом гнилом обществе. Ты как никто… ты, мерзкий сукин сын, ещё смеешь говорить, что любишь её? Да ты недостоин даже стоять рядом с ней!

Я вцепился пальцами в его шею, сдавливая её, отчего он покраснел и еле дышал. Но он не сопротивлялся. Он смотрел на меня своими покрасневшими глазами. Я впервые заметил то, как плохо он выглядел: синяки под глазами, синеватые губы, кровоподтеки на щеках. По крайней мере, ему также плохо, как и Мари.

– Я знаю. Я все это знаю. Но я был так зол.

– Это не оправдание!

– Понимаю, но тогда мне казалось, что, если я надавлю на неё, она опомнится. Ты бы видел, в каком состоянии я нашёл ее. Она почти купила наркоту. Я вовремя заметил её с каким-то барыгой.

Злость во мне требовала кровопролития. Почему без меня ничего не может пойти нормально? Когда я умру, что эти идиоты будут делать?

– Что здесь происходит?

Я отнял ладони с шеи друга. Даниэль шокировано уставился мне за спину. Я медленно обернулся и направил весь свой гнев на помятую от долгого сна сестру. Едва достигающий второго этажа свет не помог скрыть её внешний вид. Убью! Я точно убью её когда-нибудь!