Ноа, казалось, колебалась, и, когда я посмотрел на ее лицо, на растрепанные волосы и эти губы, которые так сильно хотел поцеловать, пришлось заставить себя выйти из комнаты. Я пошел на кухню, схватил свой мобильный и позвонил Стиву. Он переехал в город и жил рядом. Отец настоял на том, чтобы с этого момента он работал на меня, и я был рад, что рядом есть кто-то, кому я доверял прикрывать мою спину.

– Мне нужно, чтобы ты забрал ее отсюда, – сказал я с отчаянием в голосе.

Стив вздохнул на другом конце линии и дал понять, что сделает то, что ему сказали. Он был мне должен. Ему вообще не следовало приводить ее в мою квартиру.

Я повесил трубку, сварил кофе, и через минуту она появилась на кухне. Она не оделась, по крайней мере, не в свою одежду. На ней была моя белая футболка выше колен. Она выглядела так, словно только что вышла из ванной: волосы не были сильно растрепаны, а лицо выглядело свежим и чистым, без следов вчерашних поцелуев. Как давно я ее не видел такой.

– Я позвонил Стиву, чтобы он забрал тебя, – сказал я, когда она наливала чашку кофе. Я старался говорить спокойно, будто так и нужно, будто выгнать человека, в которого я был влюблен, было самой нормальной вещью в мире.

– Я не хочу уходить, – прошептала она.

Я посмотрел на нее, на то, как она изменилась после нашего разрыва. Она была такой худой… она так похудела, что прошлой ночью, увидев ее тело, я боялся сломать его. Она больше не была той Ноа, которую я помнил, храброй девушкой, которая все время противостояла мне, той, которая делала мою жизнь намного интереснее.

Ссоры с ней всегда были жестокими, а теперь… казалось, что передо мной стоит испуганный олененок, и это еще больше меня бесило.

– Что ты задумала, Ноа? – спросил я, сбавляя тон. Не хотелось дойти до полной потери контроля над собой и высвободить всю накопленную ярость, которая, как я чувствовал, уже закипала внутри. Но все же нужно было дать ей понять, что ничего не изменится. – Ты ничего не сможешь сказать или сделать, чтобы изменить то, что произошло. Прошлая ночь была прекрасна, но мне не интересно играть с тобой в эту игру.

– Ты все еще любишь меня, – заявила она, делая шаг вперед. Она хотела прикоснуться ко мне, но я отпрянул, чувствуя отвращение к себе, отвращение из-за того, что вчера вечером позволил себе лишнее. Я не хотел давать ей ложных надежд, это не входило в мои планы.

– Я был влюблен в тебя, – спокойно заметил я. – Был, Ноа, в прошедшем времени. Ты изменила мне. Конечно, наверное, есть парни, которые могли бы простить то, что ты сделала, но ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я к ним не принадлежу.

– А я принадлежу? – ответила она, обнимая себя. – Ты не можешь притворяться, что то, что произошло несколько часов назад, не повлияло на тебя так же, как на меня… Я видела это в твоих глазах, Николас. Видела этой ночью и тогда, в день свадьбы Дженны. У тебя еще есть чувства ко мне. Ты все еще…

– Что ты хочешь услышать, Ноа? – воскликнул я в ярости. На самом деле я был зол не на нее, а на себя. Зол за то, что не знал, как сдержаться. Что сорвался не раз, а дважды. Что не сумел скрыть эмоции, несмотря на все усилия. Да, у меня до сих пор были чувства к этой девушке. – Совершенно очевидно, что ты умеешь играть в эту игру намного лучше меня.

Ноа пристально смотрела на меня.

– Я не играю. Я просто хочу…

Она не закончила фразу, но в этом не было необходимости, потому что я прекрасно знал, чего она хочет от меня.

– Тебе пора идти, – сказал я несколько секунд спустя. Взял стоявшую передо мной чашку и повернулся, чтобы поставить ее в раковину, – просто предлог, чтобы не смотреть ей в глаза.