Ари ожидал, что старик в странной шапке скажет что-то и для него или хотя бы намекнёт на то, что мальчики в посёлке ведут себя непочтительно. Но епископ как ни в чём ни бывало заковылял к терему, опираясь на тот самый кривой посох. Он даже не обернулся.

А ропот не утихал. Говорили, как привыкли на тинге,– вполголоса, чтобы было слышно, как обсуждают, но не слышно, о чём разговор. Ари как мог, напрягал слух, но не смог разобрать ни слова.

Почему-то он был уверен, что ещё не одну неделю в посёлке будут сейчас говорить про его спор с епископом. И почти все его осудят – не по обычаю в его годы, пусть он даже и совершеннолетний, нападать на старика. Даже если этот старик носит дурацкую шапку и таскает с собой странные предметы.

Хотя найдутся и такие, кого выходка Ари только позабавила.

А вот люди епископа совсем не веселились. Он хорошо запомнил их непроницаемые взгляды на суровых лицах, похожих на глиняные маски. Так смотрит на тебя охотничья лайка – за мгновенье до того, как набросится.

Дождь становился всё сильнее. Ари спрятал лицо в воротник, но холодные капли всё равно задевали его щёки.

(Возможно, вас тоже взбудоражил вопрос Ари. И вероятно, в вашем поселении не нашлось скальда, который помог бы его разрешить.

Дело это весьма мудрёное, потому что даже люди, считающие себя знатоками скандинавской древности, ищут ответ не там. Они обращаются к Младшей Эдде, её разделу Видения Гюльви, где есть главы “О Бальдре” и “Смерть Бальдра Доброго”. Увы, в описании гибели Бальдра не упомянуто, что Один говорил ему на смертном одре. Более того, там нет ни слова о том, что Один вообще говорил ему хоть что-то.

Дело в том, что Ари имел в виду совсем другое предание. Да и не мог он быть знакомым с Младшей Эддой, ведь в те времена, когда он рос, её автор Снорри Стурлусон даже ещё не родился.

Ари намекал на куда более древние “Речи Вафтруднира”, которые можно отыскать в составе Старшей Эдды. По сюжету этого предания Один отправляется к Вафтрудниру, мудрейшему и сильнейшему из великанов-ётунов, чтобы помериться с ним “в древних познаниях”. Самонадеянный великан, который знает все тайны мироздания, сперва испытывает загадочного гостя, а потом, убедившись в его познаниях, вызывает на соревнование: пусть пришелец задаёт вопросы, а он, великан, будет на них отвечать. А ставкой в соревновании пусть будут головы его участника. Если окажется, что он, великан, знает ответы на все загадки, то он имеет право убить пришельца. И напротив, если всё-таки найдётся загадка не по силам великану, то пришелец имеет право убить уже его.

Состязаются они долго. Великан безошибочно отвечает на вопросы об устройстве мира, об отношениях между богами, и даже о том, что ждёт мир в будущем, после гибели богов в сражениях Рагнарёка. Он знает даже о том, как погибнет сам Один – и это не гибель от рук великана.

Тогда Один задаёт последнюю загадку: что же поведал Один своему сыну (очевидно, имеется в виду Бальдр или его слепой брат Хёд – другие сыновья Одина живы), когда тот лежал на погребальном костре?

И великану только и остаётся, что горестно кричать. Потому что никто во всей вселенной, кроме самого Одина, мудрейшего в мире, не может знать ответа на этот вопрос.

Таким образом, Ари загадал епископу действительно серьёзную загадку. Что касается современной исторической науки, то она в этом вопросе мало продвинулась с тех времён. Те немногие исследователи, кто осмеливается соревноваться в познаниях с Вафтрудниром, говорят, что скорее всего это было стихотворение-виса.)