Еще и проблемы какие-то. Зачем узнавать тонкости, если я все равно в этом не разбираюсь. Но неприятно, что это может быть из-за меня. Конечно, она переживала за папу. Если бы я только знал, наверное, не затевал бы всего этого. Если бы…

– Ты как, расскажи? Не собрался жениться? Вы с Ромкой одни остались.

То есть одни? А Саша?

– А они с Сашей нет?

Валера смотрит на меня. Как будто что-то пропустил. Но это я уезжал.

– А что, они собирались разве? Я не слышал. Ты ее встретил? Она только ушла.

То есть “разве”? Ничего не понимаю.

– Встретил, Рома забирал ее.

– Ну, не знаю тогда, первый раз это слышу.

– Но это же его ребенок? – слежу за Валерой и его реакцией.

– Его, это Ромкины?

– Да. Или нет?

– Да я… как-то не спрашивал, не мое дело.

То есть ребенок может быть не только его.

– Ладно, пусть сами разбираются.

Между нами повисает какая-то пауза… сочится недоговоренность, но обоим надо время, чтобы вернуть то, что ушло.

Прощаюсь с Валерой, еду к родителям.

– Сынок, – мама обнимает, – как ты изменился.

– Мам, полгода прошло, как я изменился? – Разуваюсь, прохожу на кухню.

– А вот. Морщинки появились возле глаз. Взгляд грустный.

– Главное, что я нашел возможность вернуться.

– Ты же говорил, это командировка?

– Не хотел вас волновать, мам. Это был перевод.

– А теперь что будет?

– Мой знакомый из прокуратуры помог вернуться. Я перешел в другое отделение старшим прокурором.

– Тебя понизили?

– Я хотел вернуться, поэтому согласился на любое место. Расскажи лучше, как вы, что у папы?

– Папа собирается на пенсию.

– Да ладно. – Не верю что-то.

– Почти не оперирует, только консультирует сложные случаи. Ушел в науку. А там, говорит, скучно. Знаешь, что недавно мне заявил. Пока Озерова не уволят, он тоже не уйдет.

– Как мальчишки.

Папа Егора давно с моим работают в одном медицинском центре.

– Точно, старики-разбойники.

– Рад за него. – Правда, приятно слышать, что он занимается тем, что ему нравится. – Жаль, не встретились.

– Он может и до семи задержаться на работе, сегодня вообще в командировке.

– Я сам к нему заеду завтра в обед, мне недалеко теперь.

Я никогда особо не интересовался работой отца, его жизнью, но с возвращением захотелось встретиться. Поинтересоваться, чем живет.

– Съезди, он так любит показывать, где работает. Приборы свои и новинки. Ты и не был у него никогда. – Киваю ей. – Юра, ты так все один?

– Мам…

– Что “мам”? Вон у Озеровых уже внучка, Онежа второго ждет.

– Хочешь Онежу к нам переманить? – усмехается.

– Хочу, чтобы ты одним не остался.

С этим проблемы. Ничего и никого не хочется. Точнее никого и ничего нового не хочется. А прежнее вернуть... слишком маленькая вероятность.

****

– Вика, просыпайся, – прохожу мимо комнаты девушки, которую ей отдал. – Пора.

– Я уже не сплю. – Появляется в пижаме через десять секунд.

– Кофе будешь?

– Да, Юрий Александрович.

Расходимся. Она в душ, я на кухню. Потом я в душ, она – одеваться.

Встречаемся через пятнадцать минут на кухне, одетые и готовые к работе. Она безупречна. Юбка до колена, строгая рубашка, волосы в высокий хвост. Ноль ноль семь отдыхает.

Сегодня у нас первый рабочий день. Переглядываемся с ней, усмехаемся. Идеальный напарник.

Через двадцать минут торможу в квартале от прокуратуры.

– Все помнишь?

– Да, Юрий Александрович.

– Повтори.

– Антонов Павел Юрьевич – босс. Не вестись на лесть и взаимопомощь. Воткнет нож.

– Елена, его секретарь. Дурында. По пятницам сдает документы в архив. С ней надо подружиться, устроить диверсию, попасть в архив, стырить доки.

– Вика, не стырить, а сфотографировать.

– Будет сделано шеф. Сфоткать, так сфоткать. Юрий Александрович, я только переживаю, что могут понять.