Ревновать…. Если бы ревновала, то я бы только рад был. Значит, осталось что-то. Если ей все равно и она просто отключилась, тогда хуже.

– Не люблю врать.

– Ложь легче слушать. Она же беременна, Юрий Александрович. – Рассуждает Вика. – Ей нервничать нельзя. – Вы помягче. Не в лоб все.

Ладно. Я набираю Сашу, пока не знаю, что говорить. Решу по ходу пойму. По ее настроению.

– Не отвечает, – смотрю на Вику, жду еще предложений.

– Точно обиделась. Вот я дурында. Но вы сами виноваты, ставьте конкретные цели. Саша - Александр.

– Ладно, я к ней съезжу. Все равно надо кое-что ей вернуть.

– Может, поужинаете?

– Потом, – быстро натягиваю толстовку, обуваюсь.

– Юрий Александрович, я тут ваш пакет разобрала. Там обгрызенный батон, варенье.

– Поужинай, – усмехаюсь ей и выхожу.

По дороге еще раз набираю Сашу. Контрольный звонок и снова никто не отвечает. Вариантов несколько и каждый надо проработать.

Все-таки приревновала? Надо объясниться.

С другой стороны, может так получится, что у нее кто-то есть. Например, Ромка, или парень, с которым живет. Я же ничего не знаю о ней.

Значит, просто отдам документы и уеду.

Решу по ситуации.

Паркуюсь возле ее подъезда. Ромкиной машины нет. Уже неплохо. Ты, Домбровский, докатился…

Ты идешь к девушке, которая заведомо может жить с кем-то. В принципе она может жить даже в другом месте. Сомнения еще никогда настолько не забивали голову.

Проще кого-то посадить, выдвинуть обвинение, опираясь на факты. Тут фактов и доказательств нет, а чтобы их получить, надо лезть в личную жизнь. Совесть прокурора позволяет лезть только в личную жизнь преступников.

Приехал в никуда, без плана, на одном предвкушении встречи.

Забираю документы и поднимаюсь к Саше в квартиру.

В левом верхнем углу двери на подъезде вижу цифры “19”, в правом “55”. Эти цифры ввожу на домофоне – дверь открывается.

Лишь бы она была дома и у нее не было никакого мужика там.

Нажимаю на дверной звонок и жду. Никто не открывает. Все равно жду.

Теперь мы не прокурор и свидетель, я могу свободно приходить, быть тут столько, сколько надо. Еще раз звоню, за дверью слышу наконец шевеление.

Кто-то щелкает замком и открывает дверь. От осознания, что это Саша, взлетаю.

– Привет еще раз. – Здороваюсь, осматриваю помещение насколько помогает угол обзора. Мужской обуви и одежды не видно. – Можно войти?

– Зачем?

– Хотел поговорить, ты просила узнать кое-что.

– Можно было позвонить, – бубнит моя ворчунья, но впускает.

– Так ты не отвечаешь.

Исподлобья на меня смотрит. Мило хмурит брови.

В коридоре вкусно пахнет жареной картошкой, я вспоминаю, что не ел толком за день.

– Ты забыла свои документы у меня в машине. – Протягиваю ее папку.

– Как? – Тут же меняется в лице. Глаза вверх, вспоминает. – Ты читал?

– Нет, – машу головой, – не имею привычки читать чужие документы и медкарты.

Она выдыхает и убирает документы в комод. А я сейчас жалею, что не открыл их. Правильный, блин. Там как будто тайна какая-то скрыта.

Саша подхватывает живот и прислоняется к стене спиной.

– Ты одна? Я зайду?

– Давай тут, быстро.

– В таких делах спешка ни к чему. – Разуваюсь. Саша закатывает глаза и уходит на кухню. Взглядом выхватываю весь коридор.

– Сейчас расскажу, руки помою, – ухожу в ванную. Всячески показываю, что я ничего не забыл. В коридоре какие-то коробки, но судя по постельному белью в розовых мишках. Детское. Мимишное. Девчачье.

Дочка.

Теперь изучаю ванную. Второй щетки нет, мужской бритвы, мужского шампуня – ничего нет. Саша живет одна. В зеркало вижу, как за спиной приоткрывается дверь и резко оборачиваюсь.