При исследовании духовных переживаний одна из самых больших трудностей – это язык. Я обнаружил, что участники нашего опроса, стремясь рассказать о невыразимых переживаниях, по большей части пытались найти правильные слова и часто применяли витиеватые метафоры, цитаты и заглавные буквы («Жизнь – это дерево в цвету», «СИЛА» вместо «сила» и т. д.). Я хотел устранить эту проблему – и поощрял участников говорить о духовных переживаниях свободно, своими словами. Но, кроме того, я понял еще и другое: важно было ясно и четко сформулировать вопросы, которые помогли бы людям осознать различия между малыми озарениями и великим Просветлением.

Я хотел добраться до самой сути преображения, которое произошло в чьей-либо жизни. Исчезли ли благодаря ему страдания? Изменило ли оно систему убеждений? Взгляды на отношения, на религию, на карьеру?

Я разработал веб-сайт с вопросами, не свойственными другим исследователям: «Как вы себя чувствовали до и после этого события?» «Какие чувства вас посетили?» «Какие привычки изменились в результате вашей встречи с этим редким состоянием сознания?» «Это позволило вам расслабиться или, напротив, наполнило вас силой?» «Испытали ли вы покой – или, напротив, тревогу?» И самое главное – я спрашивал, насколько «реальным» для них было это переживание.

Я разместил опрос в Интернете и непрестанно призывал людей, переживших озарение, делиться с нами своими историями и рассказывать о своей жизни. Среди участников опроса, по нашей просьбе, были приверженцы многих духовных традиций – ученики, учителя, руководители корпораций, – и мы получали ответы со всего мира.

Участники также заполняли множество стандартных анкет – происхождение, религиозные убеждения, духовные верования, представления о смерти; как долго они пребывают в поиске истины… Я спрашивал о том, во что они верили в детстве и какой была вера в их семье, желая понять, изменились ли их убеждения после прозрения. Я также интересовался тем, как именно произошло переживание – под влиянием галлюциногенов, во время клинической смерти, религиозного преображения, интенсивной медитации, вдохновенной молитвы?

Кроме того, при исследовании я отбирал и такие сведения, которые, как мне казалось, могли напрямую указывать на особую деятельность мозга, – такие процессы мы определили еще раньше благодаря проведению МРТ-сканирований во время духовных практик. Например, если участник эксперимента рассказывал о том, что пережил невероятную радость, я мог предположить, что произошла интенсивная стимуляция зон мозга, отвечающих за положительные эмоции. Или, если человек испытывал глубочайшее чувство единства с Богом, должно быть, влиянию подверглась теменная доля – поскольку именно она отвечает за наше ощущение единства и связи с другими. А если кого-либо переполняли чувства любви и сострадания, весьма вероятно, что снимки мозга в это время показали бы нам возросшую активность в зонах, связанных с переживанием озарения, социальной осознанностью и положительными чувствами по отношению к другим.

Я особенно хотел знать, влияло ли на характер таких переживаний воспитание в религиозной среде и принадлежность к определенной религии. В конце концов, если бы в нашем опросе принимали участие только ревностные католики, посещающие церковь, мы не смогли бы понять, переживают ли иные чувства буддисты или атеисты. Я с радостью обнаружил, что спектр наших участников был очень разнообразным и совершенно не зависел от демографических данных. Нам присылали свои истории и богачи, и бедняки. В плане этнических групп мы получили самый широкий охват. Даже несмотря на то что большая часть респондентов проживала в Америке, все же пятнадцать процентов – немалая часть – писали нам из других частей света. Женщины и мужчины были представлены в равных частях. Пределы возраста участников варьировались от восемнадцати до восьмидесяти двух лет. По религиозным убеждениям многие принадлежали к господствующим ветвям христианства (католики и протестанты), но также было немало иудеев, мусульман, приверженцев индуизма и буддистов. Был также большой процент атеистов – около четверти – что согласовывалось с другими исследованиями религиозных предпочтений. Многие из наших участников называли себя агностиками и спиритами – или просто писали, что создают собственные практики на основе различных религиозных традиций, как строгие, так и вольные.