– И вас не удивило, что муж вас не дождался и оставил тяжело больных детей одних в квартире?

– Конечно, удивило, это совсем не похоже не Сергея, – мой голос прозвучал резковато. – Но у меня не было времени думать об этом или искать его. Дети были в очень тяжелом состоянии, и я занималась ими. Я не представляла, что Сергей… – я осеклась и сглотнула ком в горле. – Что с ним такое могло случиться. Для меня стало большой неожиданностью, что детям настолько плохо. Муж говорил, они приболели, и вдруг всё оказывается так серьёзно… Когда их увидела, я была в панике, и о Сергее почти не думала. У меня были мысли только о больнице. Я даже звонить мужу начала, когда мы уже подъезжали к инфекционному отделению.

– Детям лучше? – в голосе лейтенанта прозвучали сочувственные нотки.

– Да. С ними сейчас моя свекровь, – зачем-то сообщила я.

– В квартире вы заходили в бытовку? – деловито спросил он.

– Нет.

– Там горел свет?

– Не знаю. Свет горел в коридоре и в комнате, а насчёт бытовки не могу сказать. Если не заходить внутрь, этого не видно, дверь закрывается очень плотно.

– То есть свет в квартире горел, – лейтенант подался чуть вперёд. – А как вы попали домой? Дверь была открыта или заперта?

– Я открыла её ключом. У нас дверь захлопывается, я всегда открывала её ключом, даже когда Сергей был дома, – я вздрогнула. – А что, вы думаете, он уже там лежал? Мертвый?

В сильном шоке человек не всегда осознает, что происходит, и иногда кажется равнодушным. Это мне давно Алина говорила. Мой шок вчерашнего вечера сейчас прошёл за несколько секунд. Я, наконец, разрыдалась.

Тем памятным летом я поступила в университет на факультет психологии. Весь август мама потрясала передо мной неизвестно где взятыми брошюрами о связи психологии с бесовщиной. А я истово молилась, как никогда в жизни, прося Бога послать мне мужа, чтобы я могла, наконец, уйти от матери. Других путей для себя я не видела. Мама нашла бы меня везде и со скандалом вернула бы домой, цитируя Евангелие и свою любимую пятую заповедь. Жить с ней вместе становилось нестерпимо.

На исповеди перед Успением я рассказала обо всем отцу Иоанну. Он, как всегда, внимательно слушал и сочувственно качал головой.

– Психологи разные бывают, Елена, попадаются и те, что неподобающими вещами увлекаются, – сказал он. – Трансами, гипнозом, кодированием… А ведь профессия важная, нужная, только православных психологов мало. Так что благословляю на учёбу, потом будешь людям помогать жить в мире и с собой, и с Богом. Чтобы семьи сохраняли, абортов не делали, детей разумно наставляли. А насчёт мамы – тут уж молись, чтобы Господь управил всё к лучшему. О замужестве – мысль хорошая, правильная, главное, муж должен быть серьёзно на семью настроен, чтобы всю жизнь вместе прожить, во всех проблемах и печалях друг друга поддерживать. Сказано же – тяготы друг друга носите. Не радости и успехи, а тяготы. В радости-то каждый поддержать может, главное – чтобы в испытаниях не бросил, искушениям не поддался.

В начале сентября я попыталась создать описание качеств жениха, который бы мне подошёл. На тетрадном листе я выписывала в столбик:

Серьезный

Православный

Сможет поладить с моей мамой

Будет любить меня

Не пьёт, не курит, не гуляет

Не бросит семью, что бы ни случилось

Среди сокурсников искать мужа было бессмысленно. Жениться никто из них в ближайшем будущем не жаждал. В студенческих компаниях вообще царили нравы, далёкие от веры и чистоты душевной и телесной.

– Лен, ладно твоя мама с ума сходит, но ты-то с чего себя молодости хочешь лишить? – возмущённо шипела Алина. – Зачем тебе сейчас муж? Ходи на свидания, встречайся, общайся. Ты когда в кино в последний раз была?