Я резко замолкаю. Смотрю в упор на бывшую свекровь. Вздернув подбородок, поджимаю губы. Еле сдерживаю эмоции. Еще немного – и я просто не выдержу. Вылью на нее все, что храню в душе.

– Вы в курсе, что после всего того… – В горле пересыхает. Туда будто насыпали песка. Дышать становится нечем. Воздуха катастрофически мало. – После всего, что я пережила полтора года назад… Я могла просто лишиться своего малыша. Вы об этом подумали перед тем, как накинуться на меня с обвинениями? Причем необоснованными! А, Римма Булатовна?

Женщина открывает рот, чтобы ответить, но я поднимаю палец, заставляя ее замолчать. И продолжаю.

– Нет, Римма Булатовна, – говорю резко. – Вы обо мне совсем не думали. И о моем малыше – тоже. Поэтому он не имеет никакого отношения к вашей семье. Это раз. Вы до сих пор защищаете Альпа, несмотря на то, что прекрасно знаете, как он меня унизил. Как растоптал мои чувства. Это два. И сейчас… Сейчас вы так обращаетесь со мной, словно я предательница! Словно это я изменила вашему сыну, а не он мне! Совсем совесть потеряли! Я вам ничего не должна, слышите? Это три. Я. ВАМ. НИЧЕГО. НЕ ДОЛЖНА! Вбейте себе это в голову, и никогда! – никогда больше не появляйтесь на моем пути! Мое терпение лопнуло. Раз ко мне так паскудно относятся, то и я больше не буду сдерживаться.

Эмоции меня подводят. Я на грани истерики. Хочется реветь в голос. Хочется закрыться где-нибудь и никого не видеть. Господи… Ведь прошло полтора года. А все, что было тогда, опять вернулось. Снова я обвиняемая, хотя виноваты все, кроме меня. Я просто жертва. Но… Почему все выставляют меня последней дрянью?

За что, Господи?

Где я совершила ошибку? Что я сделала не так?!

– Прости, – вдруг раздается виноватый голос. За пару шагов бывшая свекровь оказывается рядом и, положив руки мне на плечи, слегка их сжимает. – Прости меня, родная. Я… Я просто не могу поверить, что у меня есть внук, а я столько времени его не видела. Прости меня, Дарина. Я…

– Мой ребенок не имеет к семье Чакырбейли никакого отношения, как и я сама. Вы же понимаете меня? – цежу с яростью. С нажимом. – Хватит повторять одно и то же. Вы давно потеряли нас. Сами оттолкнули. И сейчас… – Горько усмехнувшись, я мотаю головой. Скидываю теплые ладони бывшей свекрови, делаю шажок назад. – Прекратите лезть к нам и ломать то, что я с огромным трудом построила. Я только-только пришла в себя. Я твердо стою на ногах. Работаю, обеспечивая и себя, и сына. Не хочу больше видеть никого из семьи Чакырбейли или Юсуповых. Вы давно для меня умерли. Все! Вы давно потеряли право быть рядом со мной и моим ребенком!

Свекровь цепляется за мой локоть железной хваткой. Не дает возможности сделать и шагу… Я смотрю на ее руку, потом ей в глаза, и вопросительно выгибаю бровь. Зря я согласилась поехать с Русланом на этот вечер. Нет, вообще… Зря я согласилась вернуться в родной город. Зря… Столько сожалений за последние две недели.

– Давайте без фокусов, Римма Булатовна, – цежу я, желая скорее покинуть это место. – То, что вы делаете, – не самый лучший вариант для выяснения отношений.

Но бывшая свекровь даже не думает ослабить хватку. Судя по отсутствующему взгляду, она прокручивает в голове какие-то мысли.

– Альп не горел желанием сделать все именно так, – наконец говорит она. – И страдал так же, как и ты. Да, изначально я тоже винила во всем его. Говорила, какая он сволочь. И что недостоин такой девушки, как ты. Но потом… В общем, я сама недавно узнала, через что ему пришлось пройти… У меня сердце сжалось от боли! Мой бедный мальчик! Я попросила сына тут же найти тебя. Чтобы привез обратно в город, к нам. Но он сказал, что еще не время. Я только вчера узнала, что ты вернулась и что у тебя есть сын. Он же наш внук! В его венах течет кровь семьи Чакырбейли, Дарина! Хотя бы мне… Хотя бы мне ты должна была рассказать! Признаться, что ты в положении! Поверь мне, родная, я бы поддержала тебя и никому ничего не сказала. Я бы помогла тебе. Была бы рядом во время родов. Воспитывала бы внука, а ты шла бы на работу, не переживая за своего малыша. Но ты наняла няньку… Боже…