Глаза, в которых я раньше по глупости видела слишком многое. Считала, что они смотрят на меня с любовью и восхищением. Оказывается, это была лишь моя фантазия. И его умение играть роль верного мужа.

– Ты прав, Альп, – продолжаю я. – Только скажи мне… Твоя первая любовь… она действительно любит тебя? Она ведь знала, что ты со мной в постель ложишься после нее? Знала, что я тебе не фиктивная жена, а и…

– Замолчи, – перебивает муж, останавливаясь настолько близко, что нос щекочет запах его парфюма, подаренного мной. – Да, она знала. И да, любит, если так не терпится узнать. Но это никакого отношения к нашему разговору не имеет. Завтра ты поедешь к моему адвокату и подпишешь все, что он тебе передаст. А я, в свою очередь, вытащу твоего братишку из тюрьмы и буду следить за его дальнейшими действиями, чтобы больше такого не повторилось. И эти проблемы твоей семьи не коснутся. Обещаю.

– Любит, значит. – Я выделяю из всех слов одно и задаю себе вопрос: а так ли выглядит любовь? Настоящая? Пробирающая до дрожи?

Отпускать любимого к другой… Это выше моих сил. Даже сейчас, когда я думаю, что Альп после меня ехал к ней, обнимал, целовал… Выворачивает наизнанку. Но свой выбор он сделал. Пусть останется с той самой «любящей». Когда-нибудь он поймет, какую огромную ошибку совершил. Да будет слишком поздно.

– Дарина! – негодующе рычит он и наклоняется ко мне еще ближе.

Я же гордо вздергиваю подбородок, поднимаю руку и касаюсь кончиками пальцев его шеи.

Альпа будто током прошибает. Он дергается, делая шаг назад, и трет ладонью подбородок. Ты неравнодушен ко мне, Альпарслан, судя по тому, как реагируешь на мои прикосновения. Все, что надо, я поняла.

– Ты бы отпустил любимую к чужому? Чтобы она легла под другого, а потом вернулась к тебе? – бью наотмашь словами. – Не отпустил бы, Альп, – отвечаю на свой же вопрос, когда в воздухе повисает напряженная пауза. – А теперь посуди сам… Ты знать не знаешь, что такое любовь. Вот это правда. А по поводу развода… Пусть твой адвокат выйдет со мной на связь. Я поеду к нему, подпишу нужные документы. И поставим точку во всей этой истории. Надеюсь, что наш разрыв принесет тебе настоящее счастье. Только имей в виду, дорогой Альпарслан: назад дороги не будет. Я больше никогда не посмотрю в твою сторону. Да, ты выставляешь меня дрянью не только перед своими родителями, но и перед моими. Все будут ненавидеть меня и считать ненормальной, разрушающей идеальный (по их мнению) брак. Ты же прекрасно знаешь, что ни в вашей, ни в нашей семье развод не принимается. Ну что поделать? Одно дело, чтобы отец разочаровался во мне. А другое – чтобы он возненавидел брата и получил сердечный приступ, потеряв все свое имущество и компанию, которую заработал немалым трудом. Но я как-нибудь переживу. Смогу. Выстою.

Каждое слово проговариваю не моргая. И отчетливо вижу, как на лице Альпарслана играют желваки. Как его руки сжимаются в кулаки и он, скользнув по мне ледяным взглядом, кивает.

Он прекрасно знает, какой я удар получу, объявив новость о нашем разводе. Знает, что толкает меня в пропасть, из которой нет пути назад, но все равно не отступает. Идет до последнего. Разрывает все связующие нити между нами.

Около минуты мы молча смотрим друг на друга, погрузившись в свои мысли. Затем он разворачивается и выходит из спальни, оставляя меня гореть в аду, в котором больше не будет веры и любви. Однако выбор сделан, и назад дороги уже нет.

Я бегу в ванную и, прислонившись спиной к холодной кафельной плитке, сползаю по ней вниз. Нужно собирать вещи и уйти, пока отец сам не выгнал меня из дома. И найти работу… У меня скоро родится ребенок. Я обязана подняться на ноги хотя бы ради того, чтобы он ни в чем не нуждался.